Кинжал Гая Гисборна. Ника Варназова
уже был уверен, что заработал сахарный диабет.
– Спасибо, мне не хочется, – он попытался отказаться от очередной партии выпечки, но старушка так умоляюще смотрела на него, что он всё же взял одну булку.
Когда ветки наконец были убраны и Йован с трудом уговорил отпустить его обратно без задержки на ужин, вдова вручила ему огромный пакет со сладостями и на прощание поцеловала в лоб.
Темнело, и лес становился всё более мрачным. Тьма как будто ползла из него, окружая деревню, постепенно пряча в себе дороги и заброшенные дома.
Жители зажигали фонари у своих дверей, запирали ворота, плотно закрывали окна. В большинстве дворов позвякивали цепями сторожевые собаки, худые и злобные. Они рычали вслед Йовану и смотрели на него скорее волчьим, чем собачьим взглядом.
За занавесками в домах горел свет, но не было видно ни одной тени – будто все люди легли спать, не выключив ламп.
Добравшись до бара, Йован столкнулся со стоящим в дверях с Шерифом, который заметил его и вышел навстречу. Лицо старика было мрачным.
– Что я тебе говорил? – гневно спросил он. – Ночью на улицу ни ногой. А ты разгуливаешь, словно с тобой толпа охраны. Я не открою дверь, если тебе ещё раз вздумается прийти затемно.
– Извините, – промямлил Йован, хотя хотел возмутиться. Шериф не выглядел как человек, который готов терпеть пререкания, поэтому безопаснее было промолчать.
Гай всё так же сидел за столом, чуть ли не уткнувшись носом в кружку, будто с самого утра и не вставал. Рядом валялись две пустые бутылки из-под пива и джина. Старик вздохнул и поднял их с пола.
– Мало того, что не открыл сегодня бар, так ещё и уничтожаешь мои запасы в таком темпе, что Бобби придётся ездить в город каждый месяц.
Гай в ответ буркнул что-то невнятное, не поднимая глаз от кружки, в которой как будто что-то высматривал.
– И давно он так пьёт? – спросил Йован, видя, что Шериф возвращается в нормальное расположение духа.
– Да уж лет двести, наверное, – отозвался тот.
Шериф снял шляпу, на которой теперь виделась пара пятен от грязи.
– А чем вы занимаетесь, кроме бара? – спросил Йован.
Старик вздохнул и пригладил свою седую челку, растрепанную и немного запутанную после дня, проведенного под ветром.
– Много чем. Я, конечно, не полицейский, но если у кого-то сбежала коза, заблудился ребенок и что-то в подобное – с этим обращаются ко мне.
– А что насчёт разбойников? Кто защищает людей от них?
– Каждый в какой-то мере защищает и себя, и деревню. Но я с этим, скажу не хвастаясь, справляюсь лучше всех.
Йован все больше и больше убеждался в том, что здесь все либо посходили с ума, либо это действительно поселение людей, посвятивших всех себя ролевой игре. И он бы точно поверил во второе, даже несмотря на то, что старикам вроде вдовы должно доживать оставшиеся годы в местечке получше, если бы не обжитые дома. Сразу было видно, что в них рождалось и вырастало не одно поколение – тысячу раз залатанные и перелатанные