Чайный аромат. Александр Непоседа
варежку с горячей руки и нашла мою – я чувствовал на запястье слабые удары взволнованного сердца.
Только что, несколько минут назад, возвращаясь с бесконечного зимнего вечера в обществе художников, поэтов и меценатов, стоя на заснеженной аллее, глядя как ласково перебирает ветер серебрящийся мех на твоем соболином вороте, как взметнулись вверх ресницы и в распахнутых глазах застыло ожидание – я признался тебе в любви. Мгновенно вспыхнув, улыбаясь всем лицом – озябнув от неожиданности – радостно освобождаясь от смутных сомнений, ты потянулась всею линией тела, возбуждаясь горячечностью в глубине зрачков, и смогла только выдохнуть. – Милый! Я тоже…
И была остановлена моими губами. Шумел ветер над головами, сыпал снег, и все кружилось в пелене невероятной нежности смешанной с огненным непреодолимым желанием любить.
Познакомился я с нею в ветреный летний день во время морской прогулки в шумном кругу друзей и гостей, собравшихся на яхте по поводу годовщины спуска ее на воду. По Финскому заливу бежала невысокая пологая волна, на чистой палубе, под тентом вокруг столиков на плетеных креслах сидели, пили и ели, обменивались театральными новостями, хохотали, пели, мечтали, задумчиво опершись на руку. Ближе к носу яхты, держась за ограждения обеими руками, вытянувшись на носочках, стояла девушка, ветер трепал подол ее длинного платья цвета бирюзы, тонкая талия перехвачена пояском, светлые волнистые волосы плескались на фоне бесцветного неба, во всей хрупкой фигуре была какая то особая изящность, смутно вспоминаемая мной.
Я пошел вдоль борта, прикасаясь ладонью верхнего леера, смотрел на воду, на метавшихся чаек, на профиль девушки, и когда она повернулась ко мне – я на миг онемел, а мое сердце упало в волны залива. Ее глаза стали определением невиданной еще мною синевы, сравнимой с синевою удивительных зимних сумерек. Подойдя ближе, ощутив невесомый аромат, исходивший от нее, увидев руку с тонкими хрупкими пальцами, ступню, обутую в белую туфельку с золотистой застежкой – ветер мягко обрисовал выпуклость груди – я уже узнавал ее, сны не проходят бесследно. Тот летний вечер преследовал нас до сегодняшнего обоюдного признания.
Все смешалось; время, чувства, ласка и обожание – в те жаркие минуты случившегося в эту ночь. Глядя на нее, на сверкающие от усталости и счастья глаза, все еще испытывая волнение от свершившейся близости, помня ладонями и пальцами все ее изгибы и впадинки, бархатистость кожи и вздрагивающую грудь, все милые мелкие подробности, сердце мое разрывалось от любви и нежности. Она, почувствовав это, прильнула ко мне с такою бесконечной благодарностью, что я, возбуждаясь новой волною желания, принялся целовать ее лицо, глаза и ресницы, податливые губы.
Это был день высокого счастья! Именно с этой минуты, мы стали неразлучными с нею. Проснувшись утром, умывшись и приведя себя в порядок – офицерский мундир тонкой шерсти, сверкающие