Три солнца. Сага о Елисеевых. Книга II. Дети. Елена Бауэр
случилось, Григорий Григорьевич? – испугался Сергей Кириллович. – Что-то с сыном?
Гриша покачал головой и отвернулся к окну.
– Я могу чем-то помочь?
– Я ее не отдам! Я буду судиться… – пробормотал Елисеев, сквозь душившие его слезы.
Глава II
I
Григорий Григорьевич с Верой Федоровной возвращались в Петроград на поезде. Соседями по вагону первого класса были такие же богатые дельцы, дворяне и военные высших чинов. Но Гриша не расположен был к общению. Он сидел в купе на огромном мягком диване, закрывшись газетой, изображая, что полностью захвачен чтением. Даже в салон-вагон он вышел лишь на четверть часа, выпить бокал шампанского. Звуки фортепиано и запах дорогих сигар вызывали у него раздражение, ибо раз ему не было весело, отчего он должен был наблюдать развлечения других. Он поспешил укрыться в своей фешенебельной «норе», декорированной не хуже номера шикарной гостиницы изящной инкрустацией, расшитыми занавесками, начищенными бронзовыми ручками и задвижками на оконных рамах из красного дерева. Вера Федоровна последовала за ним.
За окном проносились заснеженные просторы – бескрайние белые поля и сказочные, словно засахаренные, хвойные леса. За городом еще царила зима.
Григорий перебирал в голове знакомых присяжных поверенных, кому мог бы доверить судиться за Мариэтту. В своем адвокате, который проиграл дело о наследных деньгах на образование детей брату Александру Григорьевичу, он страшно разочаровался. Кстати, тот мальчишка, которого нашел братец и который пытался изображать из себя Плевако, оказался неожиданно хорош. Что если обратиться к нему? Когда он подумал, что брат, возможно, тоже был замешан в этой истории, у него закололо сердце. Неужели Саша мог нанеси ему такой удар? У него же самого дочь. Все, абсолютно все его предали. Даже его малышка, которая еще недавно души в нем не чаяла и была плоть от плоти его.
– За что? – спросил он вслух.
Вера Федоровна вздрогнула от неожиданности и отложила в сторону роман, который читала.
– Дети бывают жестоки, когда их лишают любимой игрушки или что-то им запрещают.
– Ты что же считаешь, нужно было им позволить флиртовать у меня на глазах?
– Полагаю, здесь так же, как в торговом деле – немного хитрости не помешало бы. Не всегда нужно действовать напролом.
– Ей всего четырнадцать! – он поперхнулся и исправился: – Хорошо, пусть завтра пятнадцать, но она еще ребенок! Мне претит даже думать, что кто-то может видеть в ней предмет обожания!
– Я понимаю. И думаю, что у тебя на глазах все было бы вполне невинно. Мальчик скоро ушел бы на фронт. А так…
– Что ты хочешь сказать? Она убежала, чтобы с ним тайно венчаться или того хуже?
– Ни один священник не будет венчать девицу, не достигшую шестнадцати лет. Так что будем надеяться, что до этого не дойдет! Она же твоя дочь! Значит, должна быть благоразумна.
– Ты многого не знаешь