Церемония жизни. Саяка Мурата
как исчезает его улыбка, я вдруг вспомнила, что на мне свитер из человечьих волос.
– Я же просил тебя не носить его, – произнес он глухо, уже без всякой приветливости. И, отвернувшись от меня так резко, что, наверное, чуть не сломал себе шею, плюхнулся на диван.
– Ну… Я же с ними так долго не виделась, – забормотала я растерянно. – Захотела их чем-нибудь впечатлить… А этот свитер не носила уже сто лет! Вот и подумала: надену разок, что плохого?
– Выкинь его к чертям, и как можно скорее. Ты же обещала никогда больше не надевать его! Или твои слова ничего не стоят?
– Но ведь… за него даже кредит еще не выплачен! К тому же я обещала не надевать его, когда мы вместе. А не вообще всю жизнь. Разве можно ругать меня за то, что я ношу вещи, которые купила сама, на свои же деньги?!
Мой голос дрожал от слез. Но он по-прежнему не смотрел на меня. Лишь пальцы его сползшей на пол руки нервно застучали по половице.
– Да, если меня от них выворачивает.
– От чьих-то волос?! Но эти волосы ничем не отличаются от моих или твоих! Для нас они натуральней, чем шерсть любого другого животного, от наших не отличаются, разве нет?
– Вот именно поэтому меня от них и трясет! – раздраженно, будто сплевывая, процедил он и взял с диванного столика сигареты и миниатюрную пепельницу.
Наоки почти никогда не курил – и за сигарету хватался лишь в минуты крайнего раздражения или стресса. Каждый раз, когда он закуривал, вымотавшись на работе, мне хотелось как-нибудь его успокоить. Но теперь, когда поводом для этого явился мой же несчастный свитер, я ощущала себя совсем бесполезной.
– Завтра ты, кажется, собиралась в магазин к Михó присмотреть новую мебель? – продолжал он, выпустив струйку дыма. – Я с тобой пойти не смогу, так что выбирай все сама. Но учти: если купишь хоть что-нибудь сделанное из человеческого сырья, я на тебе не женюсь. Ни зубов, ни костей, ни кожи, ничего подобного. Иначе наша помолвка будет расторгнута.
– Вот как? Ты один решил за двоих?.. Но что ужасного в том, чтобы использовать умерших людей как материал для чего-нибудь красивого и полезного? Почему вдруг тебе это кажется ненормальным?
– Да потому что это осквернение смерти! Поверить не могу, что это становится модой – выдергивать из чьих-то трупов ногти, зубы, волосы, чтобы мастерить из них одежду и мебель!
– Но чем же мы хуже всех остальных животных? Разве мы, люди, не высшая форма жизни на Земле? Проявление истинного уважения – не выкидывать наши трупы, как никчемный мусор, а перерабатывать их с пользой для тех, кто пока еще жив! Почему ты не видишь, как это прекрасно? Ведь у наших тел столько частей, которые могли бы нам еще пригодиться! Забывать об этом и есть настоящее осквернение смерти!
– Ничего подобного… Да что это с вами, люди? Это же безумие! Вот, полюбуйся! – Он сграбастал свой галстук, сорвал с него заколку и с отвращением швырнул ее на пол. – Это ногти, вырванные у мертвого человека. У трупа, алло! Это не просто безвкусица, это варварство! Просто волосы дыбом встают…
– Стой! – испугалась я. – Только не поломай!