Эхо древнего пророчества. Мистическое зачатие. Наталия Рязанцева
растянулись. Когда стало невозможно рисовать из-за накатившей темноты, мы опять купались, болтали, снова и снова возвращаясь в море после остывающего песка.
Окончательно устав, я, молча, уселась возле Куринного бога и наблюдала за тем, как появляется первый луч солнца, как его отражение купается в прохладной морской воде.
– Это что-то потрясающе необычное, – прошептала я Александру.
– Пора домой, – голос мужчины показался мне разочарованным.
– Иначе твои родители объявят тревогу, – тут же обосновал свое решение молодой человек.
– Жаль, – растроенно прошептала я. Мне так хотелось продолжения этой ночи!
Александр
Александр наблюдал за тем, как вечернее солнце нежно ласкало копну светлых волос Лады, а ярко-голубое небо отражалось в таких же бездонных глазах. Море мерно дышало, легкий бриз обдувал её плечи, покрытые солеными каплями.
– Круто. Этот день заслуживает отдельного холста, – мечтательно произнес он, – я изображу это голубое небо, закатное солнце, залитую светом набережную и мою любимую модель.
Портрет Лады он пытался нарисовать лет с 13-ти. Он до сих пор хранил листочки, на которых будучи влюбленным подростком, пытался нарисовать разноглазый предмет своей любви. Неожиданная встреча всколыхнула почти забытые чувства.
Костяшки пальцев, плотно охватившие кисточку, побелели от напряжения. Желание обладать этой женщиной передавалось каждому мазку, каждому штриху в проявляющемся портрете Лады. А ее присутствие сводило молодого художника с ума.
– Нужно быть хорошим мальчиком! Успокойся, – прошептал про себя Александр, чуть улыбнувшись Ладе, расположившейся на песке.
Он чувствовал, как возрастающее возбуждение собирается в тугой шар в районе солнечного сплетения и постепенно охватывает всё его тело.
Прорисовывая грудь девушки, он машинально прикоснулся пальцами к рисунку и резко отдернул руку. Акварель стекала к кончику беличьей кисточки и бесстыдно подчеркивала ореолы сосков Лады. Желание становилось практически мучительным.
– Успокойся! – приказал Александр себе. Увезти Ладу домой сейчас, было единственным правильным решением.
Лада
Домой мы приехали, когда лучи солнца уже играли с каплями росы на листьях сирени возле дома матери. Я прокралась в спальню и упала замертво.
– Ладочка, просыпайся! Кушать нужно, – прошептала бабушка, подсовывая мне пирожки с малиновым морсом.
Я тянула с подъемом. В своей взрослой жизни мне редко удавалось поваляться в постели. Будильник в пять утра, макияж, движение в пробках, ежедневное выполнение обязанностей редактора журнала. Все это лишало возможности так по-детски утонуть в подушках и забыть о диете. А здесь, в доме матери, я вновь ощутила себя беззаботной студенткой со всеми вытекающими последствиями.
Мысли об Александре вернулись в мою голову. Невольно я сравнивала его со своим