Двенадцать месяцев, или Лилькино счастье. Татьяна Викторовна Баландина
Ой, так пост сейчас, как же! – неожиданно разводила руками Ирина.
Второй раз Лилька зашла в храм, надеясь найти там Его, но опять попала в неудачное время. То ли был какой праздник, но народу было тьма, душно, люди с трудом протискивались в двери, одна дама прямо таки отодвинула Лильку, пробираясь к свечному ящику.
Не понимала Лилька многого, не могла себе объяснить, ну как же так, ведь если храм – это дом Божий, то есть хозяин – ОН, неужели ему приятно видеть слезы и скорби вместо счастливых ликующих лиц, говорящих Ему бесконечное СПАСИБО. Кому хочется видеть в своем доме тех, кто приходит сюда плакать. Вот она, Лилька, приходит домой, и как же ей приятно, когда все радуются, поцелуйчики, «мамулечка», «мамочка», и любовь в глазах, и смех. Ей только благодарить за это остается. К Нему в Его дом, только так и надо приходить, как дети, бросаясь на шею, обнимая, радуясь встрече и целуя за все! Ведь он может всем помочь! Ведь Он все может!
Но почему столько боли и столько слез, почему не слышит он людей! Ах, как хотелось ей видеть счастье в глазах Ирины, ликование, безбашенность даже или же просто смех.
Да может, у нее беда какая? Но ведь она в храм ходит и молитв вероятно много знает. Нет, ─ думала она, ─ я ничего не понимаю, зря наверно про людей так думаю, да и в храме-то я пару раз была, может там и по-другому все. Да и скорби у людей какие, не ей чета! А может и не с Богом она, Лилька, общается, а с кем-то другим и плохо все это! Ну нет, ведь она Того только благодарит, имя которого все еще не решаясь произнести. И чувствовала она всем сердцем, всем своим слабеньким нутришком, что Он рядом, и что и Ему тоже нравится ее, Лилькина живая натура. Но все оставалось как есть, и в храм она не спешила.
Теперь, зачитываясь Февралем, Лилькино сердце опять почувствовало созвучные нотки, как будто бы начиная улавливать ответы на свои бесчисленные вопросы:
Я ─ камень, вросший в грязь земли,
Благодарю Того, кто грубо
Ботинком, пнув из темноты
Меня откинул, как обрубок.
Другой поднял и шлифовал,
Словно с меня сдирая кожу,
он душу у меня искал.
Я плакал и стонал, но все же,
Терпя мученья не жалел,
Что мир мой круто изменился,
Что в мир, где раньше я ржавел,
Я никогда не возвратился.
Я вижу Солнце… хоть сокрыл,
Задумку Мастер, только жадно
Я каждый теплый луч ловил,
А тот работал беспощадно.
Я издыхал. Я умирал.
От жуткой боли содрогался.
Несчастный, я тогда не знал,
Как прежний облик мой менялся.
Мне снова даровалось жить ─
Довольный Мастер улыбался.
А я мог Солнце отразить
Так много, что теперь казался
Я зеркалом, куда оно
Заглядывало и смеялось!
Я камень. Но и мне дано
Жить так, чтоб Солнце улыбалось!