Последнее письмо из Греции. Эмма Коуэлл
поперек кровати, открываю глаза, кажется, что еще середина ночи, но я выспалась. В комнате полумрак. Нащупав телефон, вижу, что уже 8:30 утра. Я вскакиваю и распахиваю ставни, чтобы впустить свет.
Из окон открывается прекрасный вид, который заманил меня сюда, и от яркого солнечного света болят глаза. Я жадно впитываю начало второго дня в Метони. На небе ни облачка, вечерняя гроза исчезла, будто ее и не было. Безмятежное спокойствие заключает меня в ласковые объятия.
Сходить бы в деревню за продуктами и выпить чашку крепкого кофе. Это первый полный день в Метони, и нужно продумать план, как найти мамину картину. Ответа от Тони Джовинацци пока нет. Подожду до завтра и потом напомню о себе.
Начинается отсчет трех недель, и я полна решимости осуществить план.
На пляже никого, кроме пары бродячих кошек, промышляющих в кустах. Море ритмично бьется о берег, едва вздымая волну или рябь.
Линия прилива ничем не отмечена: нет ни водорослей, ни пластиковых бутылок, которые найдутся на многих пляжах. Я иду по песку, мимо полосы таверн. Пустые стулья перевернуты и подняты на столы, ставни опущены. Тишина. И не поверишь, что вчера вечером тут играла музыка и было шумно.
Этим утром открыто лишь одно уютное кафе с фисташково-зелеными ставнями и цветочными ящиками на каждом окне. В тот же цвет окрашены столы и стулья. Судя по желтоватой обивке разных оттенков, мебель не раз чинили.
Я поднимаюсь по каменным ступеням.
– Kaliméra! – окликает меня с порога молодая женщина.
– Kaliméra!
Я выбираю место с видом на море и песчаный пляж.
– Ena kafe parakaló, – нерешительно прошу я.
Наверняка говорю с ошибками.
Девушка исчезает в дверях, и я надеюсь, что получу то, что заказала. У окна сидит пара мужчин постарше, мне кивают в знак приветствия, и я в ответ улыбаюсь. Они пьют кофе и играют в нарды.
Я любуюсь морем, настроение поднимается, вытесняя меланхолию вчерашнего вечера. Я забываю и про Роберта, и про не сводившего с меня глаз чудака, и подставляю лицо солнечным лучам.
Потом разворачиваю листок с копией маминой картины и сравниваю с пляжем.
Что-то нигде не видно скалы, выступающей из песка, – пейзаж явно не тот. При ярком свете я замечаю, как размыты штрихи: у таинственного мужчины на картине неясные черты, он – лишь расплывчатая тень. Я разочарованно кладу копию обратно в сумочку. Может, за эти годы море размыло тот камень и пейзаж изменился везде, кроме маминой картины. Бог знает, откуда мне начать поиски.
Официантка возвращается с чашкой кофе и небольшой креманкой с ложкой.
– Спасибо. Efharistó.
Ловлю себя на том, что машинально отвечаю по-английски, и повторяю по-гречески. Она кивает и возвращается к работе.
В креманке белый йогурт, сбрызнутый золотистым медом и сдобренный россыпью орехов. Божественно, хотя я вроде не заказывала – да я и слов таких не знаю… Сливочная масса со сладким медом чудесно сочетается с горечью кофе.
Как приятно сидеть весной