Врата войны. Роман Буревой
своему усмотрению. Одни – на разработку операций, обсуждение планов и подготовку к нападению или к обороне. Другие оттягиваются по полной программе: завратный мир пьянит и обманывает призрачной свободой и столь же призрачной безнаказанностью. Говорят, однажды две армии дрались на мечах, обстреливали друг друга из луков, кололи копьями. Говорят… Да мало ли баек гуляет по завратному миру. Всех не упомнишь. Каждый бает по-своему. Почти все в мае охотятся: дичи тут вдосталь. Стреляй – не хочу. Поначалу ни медведи, ни косули людей не боялись. Потом, конечно, поняли, что к чему.
Арутян все же вытребовал у Васильева надувные лодки и решил сплавляться по реке. Течение бурное, повсюду коряги. Километр проплыли, и бац – купание в ледяной воде. Еще метров пятьсот – опять купание. Так весь день и провели в мокрой одежде. Наконец, измученные, выбрались на берег. Приметили два подходящих камешка – вещи мокрые разложить на солнце. Только двинулись к ним, камни встали и пошли. Оказалось – медведица с медвежонком. Медведица – килограммов шестьсот, под два метра ростом, медвежонок – раза в два меньше. Ну, рванули, ребята, мчались так, как никогда прежде не бегали. На дерево не залезли – взлетели. Сидели и смотрели сверху, как медведи резвятся на поляне, ловко, без всякой неуклюжести, будто ничего и не весят. Сообразив, что обед с дерева им не достать, звери в два прыжка перемахнули реку и ушли на другой склон.
– Почему ты не стрелял? – спросил Арутян, сидя верхом на ветке и не собираясь спускаться.
– У меня «Гарин» осветительными зарядами заряжен, – отвечал Виктор. – То есть это не бластер сейчас, а ракетница. А ты почему не выстрелил?
Арутян не ответил. Да и что отвечать? Свой карабин он потерял в траве, пока мчался к дереву (потом, когда с дерева слезли и карабин нашли, выяснилось, что он вообще не заряжен).
– Если бы не этот дуб… – многозначительно сказал Арутян.
– Это береза, – поправил его Виктор. – Просто здешние березы очень похожи на наши дубы.
– Здесь все особенное.
– Да. И знаешь, что самое замечательное?
– Что?
– То, что здешние медведи по деревьям не лазают.
После этого приключения у Арутяна пропала охота идти на лодках по реке. Переночевали в палатке (до ветру выходили непременно с оружием) и вернулись в лагерь.
– Я всегда знал, что портальщики – шустрые ребята, – встретил их ухмылкой комбат. – Говорили: нужно две недели. Управились за два дня.
– Мы охотились, – соврал Арутян.
– На кого?
– На медведя, – ляпнул Эдик.
– Я и не знал, что ты снайпер, дорогой! Можешь медведю в глаз попасть, чтобы пуля в мозг вошла. Иначе пулька из этого карабина медведя не завалит. А если не завалит – ты покойник.
Эдик покраснел. Потом полиловел. Кусал губы. Виктора разбирал смех.
Май истек. Скатился в июнь и лето. Врата закрылись, идти в экспедицию через зоны мортального леса теперь было самоубийством. Безопасным