Шахматы с Машиной Страшного суда. Хабиб Ахмад-заде
совершить омове ние, но на этом наблюдательном пункте воды было в обрез, только на самые крайние нужды. Следовательно, придется ждать до вечера, когда поеду к реке.
Я очень устал. И оставался непрочитанным дневной намаз и вечерний – это притом, что пропустил утренний! Что ж, свяжись с таким человеком, как голубятник-Парвиз, – еще не то получишь…
«Хоть бы отец Джавада дал согласие! Если не даст, сколько еще дней мне ездить на этом драндулете?»
Ребятам берегового отряда я объявил: «Кто займет место раненого товарища и станет возить еду, тот совершит доброе дело». Но они лишь улыбались в ответ, дескать, «а сам-то ты – что?» В результате всех эти волнений я даже забыл, как правильно совершать омовение: сначала лить воду на левую руку или на правую?
…Сначала у меня от лица отняли правую руку. Но я не проснулся. Потом осторожно стали меня дергать за ноги. Всё это перед вечерним закатом, перед тем, как я отвез Амира в береговой отряд… А он, выходя из фургона, еще раз напутствовал меня:
– Обязательно заскочи к Асадолле! Введи его в курс дела! Скажи, что, пока это всё разъяснится, мы не запрашиваем огонь! Ну, до свиданья!
И он начал работать с рацией, которая удобно висела у него на поясе. Загорелся огонек ее батареи. Убедившись, что рация работает, он пошел на позиции берегового отряда. Ему предстояло бодрствовать до утра: залечь на крыше и не отрывать глаз от того берега. А я спокойно иду до утра под теплое одеяло… Но что делать с фургоном? Отец Джавада…
Отец Джавада выслушал меня молча, опустив голову. Он был всегда спокоен. Даже в тот день, когда мы принесли ему весть о гибели его единственного сына… Когда мы вышли на кухню, он и его товарищи, отвернув лица от обжигающего пара, перетаскивали большой котел с пищей на специальную подставку. Он обернулся и увидел нас на пороге кухни…
Мы с Гасемом стояли, опустив головы. Ничего не говорили. И он ничего не сказал. Только опустился на пол. Ясно было, что он давно ждал того момента, когда придут двое и сообщат ему, что его сын стал шахидом.
Отца Джавада подняли с пола. Гасем взял его под руку и говорил на ухо что-то, чего я не слышал. Раздался лишь громкий возглас отца Джавада: «Мы все от Него и к Нему вернемся!» И мы все пошли к нему домой, чтобы сообщить эту новость матери Джавада…
– Согласен! Только вот надо бы…
Итак, он сказал «согласен». Замечательно! От части наследия Парвиза я освободился!
– Только вот я мать Джавада отправил… проведать дочку. Завтра я должен встретить ее на пристани, но я не знаю точно, с которым катером она вернется. Может, два-три дня ждать придется.
Итак, вопрос был решен, но и не был. Хаджи сказал «согласен», но несколько дней придется ждать. Моя репутация была явно под угрозой.
«Достаточно майору раз увидеть меня из его шикарного джипа в этом фургоне или в фартуке и с поварешкой…»
– А ты к матери Джавада совсем не заходишь! Перед отъездом она мне жаловалась на тебя. Я уж ей объяснил: у ребят тысяча забот. А как время появляется, заходят, навещают ее…
Я так был рассержен,