Новая царица гарема. Георг Борн
темно, что нельзя было разобрать, для чего он это сделал. Затем он снова закрыл сундук и понес к тому месту, где могильщик рыл могилу.
Могилы в Турции роют совсем не так глубоко, как у нас, поэтому яма для Сирры была выкопана очень скоро. Сундук, в котором лежала несчастная, не подававшая ни малейшего признака еще не угасшей в ней жизни, был опущен в могилу и засыпан землей и над ней сделан бугор, чтобы обозначить место погребения.
Все было кончено. Грек простился с могильщиком и вернулся назад к карете, в которой доехал до дворца принцессы. Войдя во дворец, он узнал, что принцесса уже удалилась в спальню. Тогда он снова вышел на террасу и, сев в лодку, приказал вести себя в Галату. Он отправился к старой Кадидже.
В Галате еще царствовало большое оживление, в ее лачужках раздавались крики, смех и песни. Когда Лаццаро дошел до дома Кадиджи, то она уже давно возвратилась и сейчас же на его стук отворила дверь. Лаццаро вошел в темный двор.
– Все ли готово? – спросила Кадиджа.
– Я принес тебе доказательство того, что Черный Карлик мертва и похоронена, – отвечал грек, вынимая что-то из-под широкого верхнего платья, – вот, возьми!
На дворе было темно, но из полуотворенной двери в дом пробивался слабый луч света.
– Что это такое? – спросила гадалка.
– Рука мертвой, – отвечал злодей, – теперь у тебя есть доказательство! Спокойной ночи!
Старая Кадиджа не могла не вздрогнуть: она держала в руках холодную как лед руку Сирры, руку, которую Лаццаро отрезал у мертвой.
Лаццаро оставил дом, а Кадиджа все еще продолжала держать руку покойницы; она не знала, что ей с ней делать, у трупа теперь недоставало левой руки: что, если, думала Кадиджа, покойница явится потребовать эту руку назад?..
XX. В чертогах смерти
Прежде чем мы увидим, что потом случилось в эту ночь с Рецией и маленьким принцем, бросим еще один взгляд на мрачное, как ночь, кладбище в Скутари.
Прошло около получаса после того, как грек Лаццаро оставил кладбище, и могильщик вернулся в свой маленький сторожевой домик. Свеча в его спальне потухла. Могильная тишина и глубокий мрак покрыли могилы, камни и деревья; но вот в кустах близ стены что-то зашевелилось, ворота кладбища отворились – из них выплыли человеческие фигуры и длинной вереницей вступили на кладбище. Их было семь, и все похожи одна на другую. Когда они вышли на освещенное место, можно было рассмотреть их оборванные кафтаны. У каждого на голове зеленая арабская головная повязка, ниже ее, на полузакрытом лице каждого узкая золотая маска. Безмолвно, как сонм духов, прошли они между могилами и остановились у свежего холмика Черной Сирры. Духи ли это, призраки, полуночные существа которых носятся между кипарисами и, кажется, роются в земле. Глубокий мрак не позволил различить, что делали эти оборванные таинственные люди на могиле; через полчаса они снова длинной вереницей неслышно удалились с кладбища – последний из них затворил