Изгнание. Елена Бауэр
было налицо. Стройные, с тонкими, изящными кистями рук и вытянутой формой лица Сергей с Павлом, как и старший брат Николай, умерший в Ницце много лет тому назад, пошли в мать либо в деда, Николая I.
– На ком? – почему-то спросил Павел, хотя прекрасно понимал, что Алексей имеет в виду Маму Лёлю.
– На Ольге! Женись! Или будешь потом жалеть всю жизнь, как я!
– Неужто ты думаешь, Ники даст на то разрешение? Тебе же родители не позволили жениться на Жуковской.
– Не позволили, – шумно вздохнул огромной грудью Алексей. – Как я был одинок тогда! Я мало был с родителями, у меня никогда не было друга, я никому не мог излить души своей… Вам с Сергеем повезло, вы с детства неразлучны. А я был одинок! И вот, после стольких лет пустоты, я встретил ее. Зине я мог поведать задушевные мысли и чувства! Но и ее теперь нет…
Язык у Великого Князя немного заплетался, что было нехарактерно для Алексея. Он мог бы выпить бочку вина и не захмелеть, однако в минуту несчастья весь организм работает по-иному. Брат хотел было разлить еще горькой, но Павел остановил его.
– Прости, Алеша, не могу больше. Завтра опять позировать Серову для портрета. Ежели стану пить, не проснусь ко времени. Да и не хочется остаться в веках с отекшей физиономией. Вы же сами меня на смех поднимете.
– Серов, поди, не глуп, чтоб быть настолько реалистичным, – грустно улыбнулся брат. – Правда хорошо, а красота-то лучше!
– Ну что ты! Он принципиальный, категорически не терпит замечаний. Признаться, я его немного побаиваюсь…
– Видишь, и тебе твой портрет важнее меня! Только Зине я и был нужен… – обиделся Алексей.
Устыдившись своего решения уйти, бросив брата наедине с горем, Павел остался. Они просидели несколько часов кряду. Алексей изливал душу, Пиц слушал. Через некоторое время в коридоре раздались шаги, и с утренними лучами не ложившегося спать солнца в кабинет вошел любимый племянник Алексея, Кирилл. Павел передал ему вахту поддержки и утешения командующего флотом, а сам, осоловелый от печальной бессонной ночи, отправился домой по залитым солнцем улицам.
Через десять дней у Государя родилась третья дочь, Мария, а в конце месяца умер от чахотки его брат, Цесаревич Георгий.
Алексей подошел к Павлу после панихиды по племяннику и шепнул ему на ухо:
– Забудь, что я тебе присоветовал. Ничего хорошего из этого не выйдет.
То, что Алексей в принципе помнил, что наговорил ему в тот день, на пике личного горя, удивило Пица. Он кивнул брату в знак согласия, но мысль о женитьбе поселилась в его голове и то затухала, то вновь обострялась, как зудящее красно пятно экземы на шее. Павел не хотел обманывать себя, понимая, что брак этот невозможен. К чему же эти бесплотные мечты? Однако мысль проявила завидную живучесть и не истреблялась никакими доводами разума, как и экзема, при которой не помогали никакие примочки или мази.
VII
Ольга Павлу не перечила, о браке заикалась лишь изредка, когда совсем уж не могла сдержаться. Великий Князь,