Аквариум (сборник). Евгений Александрович Шкловский
нет, а она не в силах оторваться. Разумом понимает, что все уже в прошлом, не вернуть, но сердцем никак…
Да, одиночество…
Нисколько не смущалась, касаясь сокровенного. Нет, он так (ну вот так) не мог. И все-таки говорили, как брат и сестра, как близкие люди. Торопились. У каждого было что, а времени слишком мало. Никогда не хватало времени, а если хватало, то тогда почему-то не получалось.
Он прошагал несколько метров рядом с тронувшимся вагоном, глядя на ее улыбающееся лицо за стеклом, даже чуть-чуть пробежал.
Помахал вслед.
Марик торопится домой
Тело тяжелое.
Отец опирается на Марика, а тот, сгибаясь под его тяжестью, изо всех сил пытается удержать (очень трудно). Больше всего Марик боялся, что не выдержит и они вместе рухнут на пол. Мог ведь и не удержать. Тут уже не игра, а что-то настоящее, серьезное. Марик серьезен и спокоен, спокоен и серьезен (сердце колотится).
Ну да, случилось! Но зато успел же, оказался рядом в нужную минуту, руками обхватил – иначе бы отец точно упал, и что бы тогда было?..
Осторожно, стараясь не уронить, он с трудом опускает безвольно обмякшее тяжелое тело на кровать, подтаскивает повыше, так, чтобы голова оказалась на подушке.
Лицо отца – белое, как наволочка, губы искривлены, глаза закрыты. Дышит он часто, словно ему не хватает воздуха. Собственно, с этой кривизны рта все и началось, верней, с того, что отец, брившийся перед зеркалом в ванной, что-то начал говорить ему (он как раз собирался в школу), а Марик не мог разобрать слов, голос отца необычно глуховатый, речь замедленная, словно у пьяного (таким Марик никогда не видел его).
Он с удивлением заглянул в ванну. «Пап, ты чего?» – спросил встревоженно, и вот тут отец (искривленное лицо в зеркале) вдруг начал оседать, клониться в сторону, беспомощно шаря в воздухе рукой. Марик подскочил, обхватил, прогнулся под тяжестью отцовского тела.
Так это было.
Дальше как в тумане. «Скорая», врач, суета, запах лекарств, бледная испуганная мать, примчавшаяся с работы после его звонка… Слабый голос отца, еле различимые слова: «Чем так, лучше уж сразу…» – и возмущенный окрик матери: «Не говори глупостей!..»
«Инсульт» – так называлось то, что произошло, по-старинному «удар» – кровоизлияние в мозг. Губы и язык не слушались, почти не действовали левая рука и нога (паралич левой стороны). Отец лежал с закрытыми глазами, тихо, будто спал.
Врач успокаивал: при правильном лечении все может восстановиться, надежда есть. Отцу нужна была надежда, как и им всем, впрочем. Вчера еще полноценный сильный человек – и вдруг… приходится кормить с ложечки.
Отца действительно кормили с ложечки – кашки, протертые овощи, а пить давали из чашки с хоботком, чтобы жидкость не проливалась. Марик принимал в этом участие. В одной руке тарелка с кашей, в другой чайная ложечка, он садился на стул рядом с кроватью и, низко наклонившись, осторожно просовывал ложечку в приоткрытые бледные губы отца. Отец скашивал на ложечку глаза и чуть-чуть наклонял голову, как бы помогая