Смертельное Таро. Валерия Хелерманн
нее тяжелая степень бреда из-за поднявшейся температуры, – обратился к Пласиду старик, – боюсь, у вашей дочери развивается чахотка, месье.
Лицо Пласида скривилось, будто от боли.
– Она ведь могла простыть, почему обязательно чахотка?
– Изнеженные и хрупкие натуры больше остальных подвержены этому недугу, месье. – Врач снисходительно улыбнулся. – В жизни молодых барышень слишком много душевных страстей, а организм ослаблен спертым воздухом.
Врач, месье Шаброль, погладил Хелену по взмокшему лбу. Прикосновение чужих пальцев, показавшихся холодными, вызвало тихий стон и потребность сильнее укутаться в одеяло.
Исчерченное глубокими линиями морщин лицо доктора выражало мягкое сочувствие. Но взгляд выцветших голубых глаз оставался спокойным и безучастным. Пласид это прекрасно видел и испытывал по отношению к месье Шабролю все большую неприязнь. Но выразить ее он никак не мог – в эту минуту старик оставался единственным, кто мог помочь его внезапно захворавшей дочери.
– Когда жар спадет, давайте мадемуазель переписывать ноты и чаще берите ее с собой на прогулки. – Врач говорил все с той же мягкой улыбкой и почти нараспев. – Ей нужно отказаться от чая, кофе и спиртных напитков. Три раза в день поите больную молочным супом, желательно на ослином молоке или с тертыми раковыми клешнями. – От озвученных рецептов Пласид снова скривился, но уже с отвращением. – Если же вашей дочери это не поможет, придется прибегнуть к специальным пластырям, чтобы из ее легких ушел нарыв. Думаю, удалять его через язву в ребрах нам не придется [13]. По крайней мере, я на это искренне надеюсь.
Проскрипев стулом, Шаброль встал и с жизнеутверждающим «До следующего осмотра мне вам сказать пока нечего» распрощался с хозяином дома. В коридоре застучали каблуки, раздалась просьба передать старику шляпу. Как только внизу хлопнула входная дверь, Люси, стоявшая в течение всего времени приема в углу комнаты с привычно хмурым лицом, вышла вслед за пожилым мужчиной.
Уход врача остался Пласидом почти незамеченным: его прощание прозвучало глухо, после чего все голоса и вовсе утонули в пелене.
Здоровье самого месье де Фредёра всегда было крепким под стать его телу: и в лютый мороз он не отказывался от своего каждодневного ритуала и выходил по утрам на балкон в одном халате, чтобы выкурить трубку. Даже после самых ветреных и промозглых осенних дней не чувствовал и легкого недомогания. Сейчас воспоминания о холодах ощущались какими‑то неправдоподобными и надуманными: казалось, что солнце веками испепеляло землю своим жаром и духотой, не слабея ни дня. Тем страннее было видеть, как кто‑то в такую пору смог заболеть.
При взгляде на мучимую лихорадкой дочь у Пласида сжималось сердце. Хелена была тщедушной, подобно своей матери: покойная мадам также простывала от каждого сквозняка, а потом неделями лежала в постели, с умиротворенным спокойствием принимая тяжелую участь. Возвращаться к событиям восемнадцатилетней давности было больно. Пласид чувствовал – от накатывающих
Озвученные героем рекомендации являются реальными методами лечения чахотки, популярными в XIX веке.