Время, назад! Маришка и Егор Адаменковы. СССР времен Л.И. Брежнева. Юмористически – мелодраматическая повесть. Nil Магия и Разум
сидел человек. Он был прекрасно одет, чего не скрывал распахнутый халат. Халат тоже, впрочем, был не больничный. В смысле больничный, но не из государственной ткани. Свой, его личный белый халат.
Маленький, крепенький доктор смотрел на нее через очки. В его глазах играли искорки и он спросил: «Мадам, чего изволите?». Он привык, что к нему приходят с тысячью вопросов и привык на них вежливо отвечать. Во многом, по контрасту, с другими его ценили и за это.
Маришка сказала напрямик. Доктор Лазерович был человек умевший ценить прямоту. Он сам был прям, когда не был крив.
Он уезжал в Израиль. Зачем, он не знал. Родина предков было понятие растяжимое. Предки по отцу были из Польши. Предки по матери из старинного еврейского рода, прибывшего в Россию при Петре. Но уезжал. И он продавал квартиру. Хорошую, очень хорошую квартиру в суперцентре. Квартиру получил его дед, который получил от этой жизни все. Квартиру. Долгую жизнь. Жену, дочь и внука. Соратник Свердлова. Свердлов умер. Дед нет. Соратник Ленина. Ленин умер. Дед нет. Соратник Сталина. Сталин умер. Дед нет. Соратник Хрущева. Хрущев уже умер. Дедушка нет. При Брежневе дедушка умер сам. Он не был соратником Брежнева.
Дедушка умер, а квартира и еврейское происхождение остались. Лазерович хотел уехать. Квоты перед Олимпиадой приоткрылись. Но могли и закрыться. Он хотел успеть. И он видел в этой девочке с юга свой шанс. Он сказал, что у него есть прекрасная трешка в доме по соседству. С мебелью и условием. Он замялся.
Маришка прочитала сомнение, которое видела в юности, когда ценники на базаре на яблоки писали в долларах. Понизив голос, ибо уже слышала о расстреле за валютные махинации, спросила: «Дойчмарки подойдут?».
«По курсу, – сказал Лазерович и назвал сумму, которая не опустошила бы чемодан с привезенными сувенирами даже на треть». Сумма была баснословна для тех лет. Но Маришка не поведя даже бровью, сказала: «Сторгуемся».
Перед выпиской Егор привез ящик шампанского. В ресторане его машину запомнили и начали пропускать вне очереди из таких же и похуже машин. Из них высовывались лица в кепках, и без кепок, но видя «прикид» и стать Егора молчали. Только один раз его отодвинули, когда приехал «Мерседес», точь в точь, как у Маришкиного отца и из него вышел невысокий человек в кожаной куртке. Егор его смутно помнил. И тот подошел, оглядел Егора и хриплым, душевным голосом сказал: «Прости, друг, спешу, – и представился, – Владимир». Егор пожал руку и в ответ назвал свое имя.
Больница видела щедрых отцов, но Адаменкова запомнила надолго. Даже Варечку выписывали скромнее. Приехала только правительственная «Чайка» и хмурый адъютант посадил Вареньку и Константина в машину. Врачам были розданы пакеты. Медсестрам пакеты попроще.
Егор скупил все розы на базаре. Больница благоухала. Он скупил половину годового запаса конфет и шампанского одного известного универсама и привез все это в роддом.
Маришка перед выпиской обменялась со всеми телефонами и адресами. Адрес она называла уже Лазеровичей. Маришка верила в удачу и ум Лазеровича.
Маришка