Не ведомы пути богов. Таня Листова

      Обедал снова один. Уалл опасался оставлять надолго, и притащил себе из трапезной краюху хлеба и тушеное мясо, но наотрез отказался усаживаться за блестящий, инкрустированный серебром стол. Примостился в начальной зале у маленького столика.

      – Как думаешь, сколько здесь помещений? – крикнул Енька, постукивая вилкой.

      – Где, в барском? – долетело из-за двери.

      – В замке!

      – Четыреста четырнадцать, не считая подвалов.

      Ого. Уже навел справки.

      – А площадь?

      – Тридцать пять акров, до рва.

      С ума сойти. Живут же люди.

      В душе гнездилась тень. Тяжелая. Чем-то пахло это все… нехорошим.

      После обеда заглянул сам главный всея-всего, господин управляющий. Похоже, был в благодушном настроении, и даже улыбался:

      – Погуляли? Как родовое гнездо?

      – Холодно, – пожаловался, постаравшись не заметить сарказма. – Особенно ночью.

      – С дровами беда… – расстроенно согласился благородный дорн. – Но я распоряжусь, чтобы у вас протопили.

      Первый сучок. Енька нахмурился.

      Какая к черту беда? Дров в землях завались.

      – Печи выложены гранитом, – приоткрыл не совсем девичьи мозги, – для угля, так понимаю. Почему не пользуют углем?

      Благодушие начало покидать господина:

      – Не слишком ли… – но сразу взял себя в руки и ровно пояснил. – Уголь – это роскошь, милая. По нынешним временам.

      Чего-то подобного ожидал, разглядывая паутину и давно не чищенные коридоры.

      'Милая' кольнуло.

      – Господин Хватц, – набрал побольше воздуха, как перед прыжком в воду, – мне что-то надо знать?

      Благородный дорн отечески улыбнулся:

      – Не бери в свою прекрасную головку, – чуть ли не потрепал по макушке, – наслаждайся и оставь проблемы мужчинам.

      – Тем не менее? – настоял, пытаясь не замечать манеру тона. – У Дома долги? За что?

      Это трогало? Серьезно?

      Еще вчера не пришло бы в голову.

      – Управление землями – сложное занятие, – сокрушенно вздохнул господин управляющий, неся на своих хрупких плечах тяжелое бремя вселенского груза. – Бора, северный ветер с гор, не позволяет дозреть урожаю. Ранние дожди выводят Лесенку из берегов, из Густогая еще десять лет назад всех выгнали уммы, а в Эхее, оказывается, завелись скальники. Тяжелые времена понуждают сжать волю в кулак и закатать рукава, – покачал головой, как отец народа, озабоченный процветанием своей страны.

      – Сколько в княжестве деревень? – спросил озадаченный Енька.

      – Более двухсот, и три города, – наставительно потряс седой бородкой дорн.

      – И что, везде так плохо? –