Меняю совесть на шоколадку. Алексей Клёнов
еще семьям погибших инкассаторов, включая неведомого мне Гошу. Хоть, наверное, и сволочь он преизрядная, если на сговор с Вольфом пошел, но ведь семья-то его в этом не виновата. Найти их семьи вполне реально, по газетным публикациям (ведь будут же об ограблении писать) и через справочное бюро. Ну, и, разумеется, кое-что и добрейшей Анне Михайловне перепадет, в качестве моей благодарности, и компенсации за нанесенный ущерб. Представляю, какой ее сюрприз ждет по весне… Хотя нет, до весны, пожалуй, ждать не стоит. Адресок ее я знаю, обнаружил как-то письмецо, адресованное ей родственниками, видно забыла увезти домой.
Устроив ревизию сумки, я насчитал почти триста тысяч долларов и около пятнадцати миллионов рублей. Странно, сумма не ахти, какая значимая, неужели же Вольф, опытный бродяга, пошел на убийство ради таких смешных, по нынешним временам, денег? Хотя, он, пожалуй, убийство и не планировал, а произошло все по дурной инициативе Фунтика и Сени. Зря он, что ли, так зол на них?
Только я подумал про Вольфа, как тот неожиданно для меня застонал, и прошептал едва слышно:
– Помоги…
Матерь божья, да ведь он жив! Это с тремя то дырками? Одна пуля из Сениного «ТТ» попала чуть выше сердца, вторая зацепила шею. Третья разорвала рукав и задела мякоть руки. Рана в шею не смертельная, но кровищи на пол набежало изрядно. Взяв из предосторожности пистолет Фунтика, который Сеня так и оставил на столе, я обшарил Вольфа. При нем пистолета не было. Обнаружился он под подушкой. Видно, в последний момент Вольф хотел выдернуть ствол, да не успел, так и рухнул возле кровати. Сложив в несколько раз полотенце, я зажал рану на груди Вольфа, и прижал полотенце его рукой.
– Держи. Держи и не отпускай, а то кровью истечешь. Шею я сейчас забинтую.
Бинт у меня на всякий случай имелся, как раз хватило, чтобы приостановить кровь. Порванный пулей шнурок на шее Вольфа, с каким-то то ли мешочком, то ли ладанкой, я отбросил в сторону. Вольф при этом протяжно простонал, и потянулся за мешочком рукой. Однако сил не хватило, и он рухнул обратно на пол. Подложив ему под голову его же куртку, я взял мешочек в руки. Мешочек как мешочек, синий, замшевый. Внутри что-то похрустывает. Раскрыв его, я высыпал содержимое на ладонь, и едва не лишился речи. На моей грязной, мозолистой ладони заиграла бликами россыпь бриллиантов, часть из которых посыпалась на пол. Вот ни себе фига! Так вот оно что на кону! Я насчитал тридцать штук, каждый не меньше двадцати каратов. Вот из-за чего сыр-бор! Не зря их Вольф у себя на шее прятал. А простаки Фунтик с Сеней полагали, что взяли только деньги. Уж не знаю, как Вольфу удалось камушки скрыть, но факт, как говорится, на лицо. Ах, Вольф, Вольф, старый бродяга. А как же «понятия», как же воровской «закон»? Даже я знаю что за «крысятничество» бывает. Да теперь, при всем твоем авторитете, параша тебе родной станет…
А Вольф, надо отдать ему должное, сделал верный ход. Глядя на меня с бессильной злобой, он все же предложил:
– Слышь,