Мир Новака. Борис Авраменко
т одного до пяти, теперь ты води!
Отвернувшись к стене, с закрытыми глазами громко считаю вслух:
Раз, два, три, четыре, пять!
Кто не спрятался, я не виноват!
Криших, Криших… Кристоф. В облаке книжек. В облаке книжек… Книга, страницы… Нужно читать, чтобы не заснуть. Разгонять сладкий дурман, в котором вязнут мысли… Криших, Криших… Начитавшийся книжек…
1
Даже хорошие воспоминания причиняют боль. Незачем заглядывать в прошлое, каким бы оно ни было. Да и что там найдёшь, кроме выцветших чувств и старых фотографий, про которые и не сразу поймёшь, когда, кем и при каких обстоятельствах они были сделаны.
Темно. Она начинает собираться на утренний эфир. «Утопия-сто-четыре-и-семь». Как в стародавние времена, когда выходили в эфир на ультракоротких волнах. Настоящее ретро. Без шуток. Да и ставят нестареющею классику. Её вкрадчивый голос, которым она объявляет каждую следующую композицию… Старается быть потише, но никогда не получается – притворяюсь, будто не слышу. Утренние эфиры не для меня. Когда дверь с щелчком закрывается, собираюсь наверстать своё и ещё немного подремать. Напоследок она посмотрела как-то иначе. С грустью или сожалением. Нет-нет, наверное, показалось.
Дела идут не очень. Янтарная лихорадка выдохлась. Добывать его с каждым днём труднее, а заходить приходится всё дальше. Раньше янтарные облака прямо светились, теперь без проб и не скажешь, есть ли в них что-то ценное. К тому же говорят, радиационный фон в долинах снизился впервые лет за пятьдесят, неужели пора домой…
Кристоф перевернулся на другой бок. Нужно выспаться к её приходу. Она приходит ближе к одиннадцати, часа на четыре. Это самое хорошее время. Потом она на вечерний эфир, а ему в порт – тоже на работу. Солнце к тому времени начинает клониться к горизонту. Их уродливые силуэты в автономных костюмах отбрасывают длинные тени. Но с ними её мягкий голос и самые романтичные вещи из всех, когда-либо исполненных человеком.
– Вставай, приготовлю завтрак.
Уже одиннадцать. Нет, почти двенадцать. Кристоф с тяжелой головой идет в ванну, чтобы смыть паучьи нити сна. Потом сразу за стол. Она с серьезным лицом разливает по чашкам кофе.
– Мне нужно кое-что тебе сказать. Это важно для меня.
– М-м? – лучше бы нет, но никогда не знаешь.
– Я возвращаюсь к маме ночным поездом.
– Когда?
– Сегодня. Моего вечернего эфира не будет. Я сказала утром… да, ты не слушаешь утренний. На скором, в пятнадцать минут первого.
– Я что-то проспал?
– Мне нужно подумать обо всем на свете. О себе. Нас. Я позвоню.
– Мы приехали сюда вместе. У нас были планы.
– Мы приехали заработать. И деньги появились, но… Нужно решать, что делать дальше. С моим опытом я могла бы подыскать место в столице. Тебе там будет трудно, я знаю. Но, может быть, ты мог бы хотя бы попробовать?
– Ты меня любишь?
– Я люблю тебя, Новак. Ты хороший. Но здесь ничего не осталось. А мама тебя ненавидит. Сам знаешь. Я возьму половину. Нам обоим хватит на первое время.
– Хорошо.
– Спасибо, я правда люблю тебя.
Ему нужно было идти. Она не любит прощаться. Как если бы ещё один самый обычный рабочий день и поздно ночью он вновь окажется рядом с ней. Давай, не кисни. Тебе ещё работать. Все-таки из разговора кое-что осталось не вполне понятным. Как если бы она знала нечто такое, чего он не знал. Или пока не знал, но должен был скоро узнать. Из окна канатного трамвая я смотрю на наклонные улицы, вслушиваясь в случайное постукивание колес. Жаль. Сегодня мне не услышать её голос, когда мы будем там, под куполом. Воровать у рассеянных богов мелочь по карманам.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.