Римская сага. Том III. В парфянском плену. Игорь Евтишенков
без горького привкуса. Икадион и Атилла тоже пили без остановки, тяжело дыша и иногда кашляя, когда вода попадала им в нос. Лаций стал промывать Варгонту раны. Тот, закусив губу, молчал и только тяжело дышал, когда тот неосторожным движением разрывал запёкшуюся корку. Атилла и Икадион расчистили источник ещё больше и стали плескать воду на тело. Разгорячённые тела с благодарностью впитывали влагу, зная, что такого случая им больше не представится.
– Благодарю тебя, Теллура5, – пробормотал Лаций с искренним благоговением. – Я принесу тебе жертву, как только смогу.
Пора было возвращаться, но они никак не могли оторваться от липкой лужи, в которую превратился крошечный родник. Наконец, Атилла вылил себе на голову несколько ладоней воды и пробормотал:
– Надо смыть с себя глину. Могут следы остаться.
Они стали обтираться ладонями, но ночью это оказалось бесполезным занятием – они ничего не видели.
– На дороге обваляемся в пыли, – наконец, сказал Лаций. Все согласились. Икадион с Атиллой подхватили Варгонта и потащили его обратно.
До своих камней они доплелись уже перед самым рассветом. Икадион с Атиллой ещё держали Варгонта на плечах, когда Лаций поднял руку и остановился.
– Ты что?! – тихо спросил Атилла. Лаций обернулся и приложил палец к губам. Потом протянул руку вперёд и прошептал:
– Там кто-то есть.
На том месте, где он оставил их мешки, было что-то не так. Под ними кто-то лежал. Лаций подошёл поближе и замер. Солнце уже выглянуло из-за горизонта, и земли коснулись его первые лучи. Под пропитанными кровью мешками лежали мёртвые тела, исколотые копьями и мечами. На животе у каждого из них лежала отрубленная голова. Лаций осмотрелся. Рядом никого не было. Шагах в десяти выше безмятежным сном спал слепой Павел Домициан. Но когда они уходили, его здесь не было. Лаций вернулся к товарищам и тихо сказал:
– Там двое. Убитых.
– Кто? – тихо спросил Икадион.
– Не знаю, – ему всё это не нравилось. Теперь послание богов в виде девушки выглядело для него совсем по-другому. – Скажем, что спали внизу и ничего не слышали. Надо разбудить Павла Цэкуса6. Его тут не было. Значит, пришёл после нас.
– Не буди! Лучше не надо, – остановил его Атилла. – Ты не накрывал их мешками?
– Нет.
– Значит, сами накрылись. Нам лучше помолчать. Посмотрим со стороны.
– Ты прав. Пойдём, обойдём камни. Ляжем с Павлом рядом, скажем, что тоже спали. А ему надо смазать раны, – кивнул он на Варгонта
– Чем смазать? – пробормотал тот.
– Маслом. Пошли! Солнце встаёт.
– Пойдём, – они отошли за валуны, и Лаций достал свёрток. Каково же было его удивление, когда прямо под ноги ему упал чёрный узкий нож, сделанный в Антиохии Хабрутом. Опешив, он поднял взгляд на товарищей, но те были заняты Варгонтом. Нож был длиной в две ладони, и он не знал,
Теллура, мать-земля, была одной из древнейших италийских богинь. Она олицетворяла собой ту плодородную землю, на которой произрастает всё, что нужно человеку для существования.
Цэкус – слепой (лат.).