Тень под куполом. Ани Закари
что-то – рассуждал он с самим собой. – А юность? Опишите момент из юности… или десять-двенадцать лет, – не глядя на меня, он продолжал диалог.
– Зачем же так сразу, – прищурила глаза я. – Вы не хотите истории, вас интересуют мои мысли, в той или иной ситуации, верно?
– Какое ваше нелюбимое животное? – резко свернул он.
– Человек.
– Нелюбимый цвет?
– Сиреневый, фиолетовый, – перебивая его, ответила я.
– Почему? – удивился он, расширив глаза.
– Я не вижу его в цветах природы. Вернее, вижу, но считаю их не правильными. Искусственные цвета.
– Нелюбимая погода?
– А почему нелюбимая? Почему «не» …
– Так что – перебил он меня.
– Жара, просто жара… В детстве, обожала, так как осень, зима и весна были длинные, было холодно и на улице, и дома. А в жару я согревалась и словно оживала, – углубилась я.
– А сейчас? – спросил он, постукивая пальцами по столу.
– А сейчас, мне параллельно, какая погода. Я просто привыкаю к любой. Погода, это не люди, ее можно принять любую и полюбить. А жара мешает мне думать. Сосредоточиться, – шептала я, глядя на его пальцы, ритм постукивания сбивал меня.
– Нечасто в жизни встречаешь человека, который не любит жару. А смерть, вы боитесь смерти?
Странный человек зачем ему это и какая связь между жизнью и смертью, и моей работой.
– Я хочу домой, я не вижу сути в этом разговоре.
– Но я пытаюсь узнать вас, поближе.
– Расспрашивая о смерти?
Я неторопливо поднялась, аккуратно схватила пальто в одну руку и сумку раненным пальцем, скинув плед на спинку стула.
– Заключим договор или я больше не скажу и слова – заявила я.
– Какие ваши любимые цветы? – продолжал он.
– Все – спонтанно сказала я.
– Все? Невозможно, – взглянул он на меня, распахнув глаза, зрачки его сверкали. А нижние и верхние ресницы во внешних уголках словно пересекались, вытягивая уголок глаза.
– Да. Все. Еще как возможно.
– Цветы, делают нас слабыми?
– Неет… цветы – это удел сильных, как и слезы, просто ваше восприятие ограничено. В моих иллюстрациях всегда есть цветы. А теперь, на зло вашим словам, будут бескрайние поля с этими самыми цветами. Разными… Начнем в виде исключения, с ярко-голубых колокольчиков, или еще каких-нибудь, хотя, я не люблю синие цветы. Они словно ошибка природы, не сами цветы, а их цвета. – задумалась я и продолжила, знаете, даже прощение – это сила, и ты делаешь победителем себя, в своих поступках, прощая других.
– Легко сказать, а вы возьмите и простите, – обиженно заявил он. – Дверь на прежнем месте, не спутайте, – продолжил он.
Резко встал и торопливо зашагал в комнату за лестницей, ничего не прокомментировав, закрыв уши руками.
Я в недоумении, взглянула на его стройное телосложение, никаких прокачанных мышц и олимпийской наружности. Просто аккуратные жилистые плечи, приличной ширины и никакой угловатости в пропорциях.