Только свети, свети. Ирина Ракша
вверху такими же ступенями, как бы обрывающимися в стремлении вырваться в небо. Эта лестница – символ человеческой связи с Богом и в тоже время невозможности при земной жизни достигнуть Царствия Небесного. Ведь оно и в тебе. Такие лестницы вместо памятников вождям, простирающим куда-то руки, следовало бы ставить у нас по всем городам и весям. Хотя и без лестницы Иакова следует знать, что строить Божье Царство без Бога невозможно. И очистительное покаяние за годы «беспредела» следует принести не друг другу, а Богу, которого мы часто забываем.
«Хлебный дом»
В те дни вышло от кесаря Августа повеление сделать перепись по всей земле. И пошли все записываться, каждый в свой город. Пошёл и Иосиф из города Назарета… в город, называемый Вифлеем… записаться с Мариею, обручённою ему женой… Когда же были там, наступило время родить Ей; и родила Сына Своего Первенца, и спеленала Его, и положила Его в ясли, потому что не было им места в гостинице…
Белые и тёплые, словно живые, древние камни Вифлеема – «Хлебного дома». Низкие (для смирения гордыни) врата, скорее, двери, при входе в храм Рождества. Здесь две тысячи лет назад родился Богочеловек, крошечный малыш – Иисус – с розовой нежной кожей и младенческим пушком волос. За стенами храма – идиллический библейский пейзаж. Разбросанные по склонам белые камни, сухие колючки, редкие кустики, белый песок и пронзительно-голубое бесстрастное небо. На этих обширных пастбищах пастухи всё так же водят свои стада коз и овец, словно и не утекло с тех пор двух тысяч лет. Но рождение этого мальчика было столь значительно и явление Иисуса Христа так потрясло мир, что с этого момента люди начали на планете новое лето-исчисление. Началась новая эра. А земная жизнь тридцатитрёхлетнего Богочеловека была описана в первом веке его учениками-апостолами – Матфеем, Лукой, Марком, Иоанном в Евангелиях (что в переводе означает «Благая весть).
В храме Рождества шарканье сотен и сотен ног. Мимо мощных коринфских колонн из красного известняка паломники сплошным потоком движутся к Гроту Рождества. Меня не оставляет чувство нереальности происходящего. Но ноги нащупывают нисходящие ступени, руки – завешенные тканью стены Грота. Наконец стало можно с трудом разогнуться. В маленькой пещере сладко пахнет ладаном. Вот она – в беломраморном полу четырнадцатиконечная серебряная звезда указывает точное место рождения Иисуса. Пятнадцать серебряных светильников освещают Грот и место Яслей, куда был положен спелёнатый ребёнок. Хочется побыть здесь одной, проникнуться, прочувствовать, прочесть молитву. Но народ надвигается нескончаемым потоком. И приходится выходить, поспешая за своими, чтобы не отстать, не затеряться, а на улице – чтобы смелее отбиваться от назойливых арабских мальчишек, продающих открытки и веера и безошибочно определяющих русских.
«И последние будут первыми…»
Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную…