Юдоль женская. Лариса Джейкман
Помянули Еленьку добрым словом, поплакали – да разошлись.
Раиса, Егор и Павел остались одни и принялись за уборку в осиротевшем доме.
– Горынька, ты вот в дому-то теперь хозяином будешь. Так мама завещала. Дом тебе, а мне вот только бы зеркало со стены забрать да сундук кованый, – с грустью проговорила Раечка.
Брат глянул на неё, усмехнулся и проговорил:
– Сундук, говоришь? Это маменька тебе тоже сказала?
– Да, таить не буду Забери, говорит, сундук, а дом Горыньке. Не нравилось ей, что ты в примаках живёшь.
– Эко невидаль какая, в примаках! Да я там как родной!
– А пьёшь пошто? Сколько раз тебя пьяным видала. Вот своим домом заживёшь, остепенишься.
Раечка и впрямь желала брату добра. Ходил слушок по округе, что попивает он крепко, с женой не ладит. Она вон на поминках бирюком сидела да всё у мужа рюмку норовила отобрать. Все заметили, как она на него цыкала да из-за стола гнала. А как поминки закончились, сразу всем семейством и ушли, а Горыньку даже не позвали. Не по-человечески как-то. Всё же он мать схоронил.
Раечка тяжело вздохнула и пошла к своему наследству – тяжёлому старомодному сундуку. Он был добротный, хорошо сработанный, на совесть. Весь окованный железом, крышка выгнута дугой, но не запирался. Замка на нём отродясь не было.
– Надо бы подводу где сыскать, чтобы сундук домой забрать, – обратилась она к мужу.
Но Павел глянул на него, должно быть прикинул, сколько он весит, и сказал:
– Да ты посмотри сначала, что в нём. Нужны они тебе, все эти одежды? А сундук заберём. Вещь знатная. Завсегда в хозяйстве пригодится.
Раечка открыла тяжёлую крышку, и в нос ударил запах нафталина и старых вещей. Некоторые из них она сразу узнала и вновь всплакнула: вот мамина старая шаль, вот её платок вязаный, вот полушубок. Всё это она помнила с детства. Стала осторожно перебирать одежду и пыталась понять, зачем мать так настаивала, чтобы Рая забрала этот сундук себе. Неужели он такой уж ценный? Или как память семейную она должна сохранить его?
Свечка почти догорела, в комнате стало темно и немного жутко, и тут Раечка вздрогнула, услышав голос подвыпившего брата, который прозвучал хрипло и с усмешкой:
– Чего ищешь, сестрица? Небось, маменька про золотые царские монеты тебе порассказала? Забери, мол, Раёнка, сундук, не пожалеешь, так ведь? – И тут он засмеялся, пнул стоящую рядом табуретку и вышел из комнаты, а Рая за ним.
– Постой, постой. Какие монеты? Мне мама ничего про монеты не говорила. Оставь, говорит, дом Горыньке, а сама сундук забери. Вот что она завещала.
– Ну и забирала бы сундук, а чего ищешь тогда в нём? А монеты там были. Они отцу от его отца, нашего деда, достались.
– А где ж они? Ты-то откуда знаешь про них?
– А мне дед и рассказал, давно ещё. Он думал, мне отец на расходы даст, когда я женился. А я ничего не получил. Вот и стал искать втихаря, и нашёл! Да выбрал я их все уж давно. Хотел с тобой поделиться, да думал, они тебе дом свой оставят, не знал я, что по-другому распорядятся добром своим.
Раечка