Последние бои на Дальнем Востоке. Группа авторов
сами: я служил в банке, и меня сняли с работы только для того, чтобы глупо сидеть, без всякого дела, в этом дурацком помещении. Ну, для кого была нужна вся эта комедия? Это просто какое-то издевательство, и только. Завтра вот возьму плюну на все, уйду и не приду, как уже сделали многие.
На душе у меня стало грустно… Не такую картину предполагал я застать. Выйдя из помещения, я пошел на вокзал, где по прямому проводу вызвал генерала Сахарова. В кратких словах я описал ему обстановку, которую застал в офицерском отряде, и просил его не назначать меня командиром. Просил его дать мне время осмотреться и позволить вступить в офицерский отряд рядовым офицером. Обещал сообщить дополнительно, когда я смогу принять отряд. Генерал ответил:
– Времени нет, дорогой, и думать много не приходится. Даю тебе один день осмотреться, и ты должен сообщить мне, что принял командование.
Вернувшись, я нашел свободную койку и попробовал заснуть. Сон не приходит в голову. Да еще всю ночь являются господа офицеры, в большинстве случаев под влиянием алкоголя, с пением и громкими ругательствами. Командир отряда – старый полковник Николаев. Дивный старик. Утром представляюсь ему как вновь назначенный офицер. Узнав, что я каппелевский офицер, он пришел в восторг:
– Ну-с, полковник, вы уж извольте принять обязанности помощника командира отряда.
Я, конечно, согласился и был рад, что так все получилось, – обидеть старика, моего старшего брата-офицера, я никак не мог… Началась утренняя поверка. По списку 238 офицеров, налицо 75. Остальные в самовольной отлучке. «Что я могу сделать? Положение безвыходное – никто не желает служить и тем более слушаться».
В этот день я был приглашен обедать к командиру (он коренной житель Владивостока). Во время нашей беседы он откровенно высказался, что ему на старости лет нести такую обязанность и в таких ужасных условиях почти невозможно. Я не хотел больше скрывать моего назначения и искренне рассказал об этом полковнику Николаеву. Старик был действительно рад и обещал мне помочь всем, чем он может. Мы решили, что он сегодня же подаст рапорт о болезни, а я – о вступлении в командование.
Между прочим, о Военном Батальоне милиции (которого я еще не имел времени осмотреть) полковник Николаев сообщил, что, по его мнению, это скрытая, тайная большевистская организация. Положение у меня создалось очень, очень плохое. Вновь разговариваю с генералом Сахаровым и умоляю его прислать из моей офицерской роты 10–12 офицеров. В противном случае я не отвечаю за последствия… На следующий день я вступил в командование. Первым моим приказом были отменены все отпуска. За нарушение моих приказов я обещал военно-полевой суд.
Итак, нужно навестить военную милицию. У них произошла какая-то беготня и суматоха. Когда же я вошел в их спальню, то все казалось спокойно. Дежурный по батальону отдал мне рапорт, и казалось, все в порядке. Проходя по рядам коек, я случайно обратил внимание на ноги действительно спящего милиционера: они были в сапогах…