Решение об интервенции. Советско-американские отношения, 1918–1920. Джордж Кеннан
Только что до Мурманска дошла весть о срыве переговоров в Брест-Литовске, и возможность немецких действий в районе Петрограда повсеместно витала в умах общественности. Никто не сомневался, что в случае захвата немцами Петрограда Мурманск окажется отрезанным от поддержки с материка и станет полностью зависеть от любых поставок союзников и их оборонного потенциала. Всем четверым участникам совещания казалось очевидным, что существует настоятельная необходимость создания в Мурманском регионе какого-то упорядоченного правительственного органа, который мог бы сотрудничать с британскими военно-морскими силами в вопросах обеспечения безопасности[14]. Наконец, было принято решение обратиться ко всем трем местным органам власти – Совету, Совжелдору и Центромуру – с просьбой присоединиться к формированию так называемой Народной коллегии, взявшей бы на себя полномочия Кетлинского и с которой союзники и их вооруженные силы могли бы решать вопросы обороны. Об этом решении было сообщено только что прибывшему в Мурманск Мартину и начальнику местной французской военной миссии капитану де Лагатинери. Таким образом, неопытный Мартин с самого начала оказался погруженным в политические хитросплетения всего региона.
Новая коллегия была создана 16 февраля, а Веселаго стал ее исполнительным секретарем. Его полномочия незамедлительно подтвердил главнокомандующий русскими войсками Северной области в Архангельске Сомов, который теоретически пока обладал всей полнотой военной власти. Таким образом, отношения Народной коллегии с централизованной советской властью с самого начала не были четко определены.
Приблизительно 18 февраля ситуация еще более осложнилась в связи с получением известий о возобновлении немцами военных действий против России, что подтвердило наихудшие опасения как представителей союзников, так и российских официальных лиц в Мурманске. Это заставляло ожидать появления немецких войск на петроградском участке Мурманской железной дороги в любой момент. Общее ощущение опасности порождало чувство солидарности между русскими и союзниками, столь резко контрастирующее с антагонизмом и подозрительностью, которыми были отмечены отношения миссий альянса и большевистских лидеров в Петрограде.
Известие о предстоящем прибытии в Мурманск очередного судна «Дора» с продовольствием, предназначенным для американской миссии Красного Креста, побудило Робинса отправить Уордвелла в повторную экспедицию. Посланник отправился в Мурманск 15 февраля, снова в своем личном железнодорожном вагоне, куда и прибыл 20-го. Здесь он обнаружил, что британские власти, потрясенные убийством Кетлинского и возобновлением германских военных действий, развернули «Дору» назад, как только судно достигло мурманского побережья. Хотя позже британцы пересмотрели это решение и попытались отозвать его обратно, они не смогли выйти с «Дорой» на связь, и корабль продолжил возвращение в Англию.
Произошедшее оставило Уордвелла без серьезных дел.
Звегинцов, бывший командир Царскосельского гусарского лейб-гвардии полка русской императорский армии, как и многие другие царские офицеры, оказался новичком на мурманской сцене. Ранее он не занимал никакой официальной флотской должности. Направленный советскими властями в Мурманск на номинально приемлемых условиях, Звегинцов оставался на должности вплоть до начала интервенции. Он и Веселаго, по-видимому, являлись самыми доминирующими личностями в Мурманском Совете. Мартин считал Звегинцова «человеком недюжинного ума, способностей и энергии».