Мир короля Карла I. Накануне Великого мятежа: Англия погружается в смуту. 1637–1641. С. В. Веджвуд
поднимались из низов, другие опускались. Дворянство можно было приобрести благодаря интеллекту, военной доблести или богатству. Согласно английской традиции, все священнослужители, все выпускники университетов, все имевшие юридическое образование и офицеры могли считаться «джентльменами», независимо от того, кем был их отец. В каждом поколении купцы и йомены могли попасть в джентри, не говоря уже о чиновниках и секретарях, которые могли оказаться на службе у знатных лордов или при дворе. Последний шаг на пути во дворянство мог сделать тот, кто был в состоянии или выложить за это круглую сумму, или прослужить какое-то время при дворе. Старые аристократы смотрели с презрением на сыновей и внуков олдерменов и клерков, на всех этих графов и баронов, которые заплатили звонкой монетой за свои титулы – Миддлсекский, Портлендский, Коркский. Но, несмотря на это, они принимали их в своих домах и мечтали выдать за них своих дочерей.
Движение по социальной лестнице вниз было столь же частым явлением. Незадачливый джентльмен, который терял состояние, мог через несколько лет оказаться на самом дне общества. Попытка спасти свое положение путем женитьбы на богатой наследнице не всегда удавалась. Летом 1637 г. Сара Кокс, богатая сирота 14 лет, была похищена, когда прогуливалась вместе с другими пансионерками в Ньюингтоне. Ее увез, затащив в экипаж, какой-то молодой джентльмен. Несмотря на то что она была насильно выдана замуж в этот день, ее друзья добились ее освобождения на следующее утро, а мошенник-муж брошен в тюрьму.
Иногда в дело вмешивалась любовь, и, если бедный соискатель завоевывал сердце своей возлюбленной, его шансы были обычно высоки. Одна городская богатая наследница накануне дня своего венчания с ненавистным будущим мужем, который был выбран ее опекунами, шепнула при последней встрече с красивым молодым сыном обедневшего шотландского лорда, что «у нее к нему сильные чувства, и, если он испытывает то же самое, она готова немедленно бежать с ним». Получив подтверждение с его стороны, она отправилась вместе с ним в Гринвич этим же вечером и вышла за него замуж.
Близость королевского двора влияла на поведение лондонских женщин и их дочерей. Жена простого горожанина, разъезжая в новом экипаже по Рингу в Гайд-парке, могла легко завоевать расположение франтоватого джентльмена. За этим могло последовать приглашение ко двору на бал-маскарад, и далеко не все взволнованные молодые дамы, устремлявшиеся в Уайтхолл в своих великолепных нарядах, возвращались к родительскому очагу или к мужу с незапятнанной репутацией. «Нет ни одной гостиной, которая, умей она говорить, не подтвердила бы это», – заметил один автор-моралист. Молодые придворные нагло хвастались, что одурачили не одну дюжину городских мужей. В столичном Лондоне мораль двора оставляла желать лучшего. Ходили слухи, что аристократ Гарри Джермин был любовником королевы, да и сам король был не без греха. Все эти слухи были во многом беспочвенными, но горожане их повторяли, множили и верили