Четырехсторонняя оккупация Германии и Австрии. Побежденные страны под управлением военных администраций СССР, Великобритании, США и Франции. 1945–1946. Майкл Бальфур
Он не питал иллюзий относительно популярности коммунизма в массах и видел, что тот будет насаждаться не как спонтанное движение снизу, а как нечто, что стало возможным только благодаря Красной армии и мощи России. Кроме того, марксистская доктрина учила, что первой задачей является захват средств производства, используя любых союзников, которые предложат свои услуги; внедрение коммунизма может произойти позже, когда власть прочно закрепится. Более того, шансы на быстрое получение репараций (а время здесь играло ключевую роль) зависели от того, насколько быстро будет перезапущена капиталистическая производственная машина. Для этого требовалась максимальная помощь со стороны капиталистов. Поэтому, как и в других странах Восточной Европы, первым шагом было создание не коммунистического государства, а «народной демократии» с марионеточными буржуазными партиями, состоящими в коалиции под руководством коммунистов.
Тем не менее для русских было естественным искать друзей среди коммунистов и назначать на ответственные посты немецких изгоев, прошедших подготовку в России. Ключевые посты необходимо было передать в надежные руки. Негласно полагая, что социально-политическая структура страны является отражением ее экономической организации, русские, разумеется, приступили к незамедлительному замораживанию банковских счетов, национализации ключевых отраслей промышленности и программе земельной реформы. Последняя была разработана в России еще до краха Германии и, похоже, наряду со схемой репараций была единственным конкретным примером подготовки России к оккупации. И в самом деле, она была необходима для окончательного разрушения власти прусской военной касты. Но земельная реформа на своем начальном этапе предполагала не коллективизацию, а перераспределение земли в пользу мелких землевладельцев. Это создавало прочный класс, на который можно было положиться в борьбе против возвращения старого режима, и представляло собой именно тот самый «компромисс», который Ленин принял в 1917 году и который, побудив крестьян поддержать большевиков и дезертировать из царской армии, в значительной степени способствовал успеху революции.
Как бы русские ни старались быть сдержанными в проводимой ими политике, как бы осторожно они ни связывали поражение Германии с коммунизмом, они не могли избежать навязывания новой политики и нового режима. И успех или неудача должны были повлиять на их престиж. Они могли надеяться, что первоначальный режим будет рассматриваться как «расходный материал» и что никакие соображения не удержат их от того, чтобы пожертвовать им или ликвидировать его, как только их политика потребует такого развития событий. Но такие перемены не могли повлиять на его фундаментальный характер, и в любом случае мелкие отличия не слишком волновали немцев. Они считали новое правительство коммунистическим, потому что на его ключевых постах были коммунисты и потому что оно было создано Советским Союзом. Следовательно,