Амплерикс. Книга 1. Цветы и ветер. D_Kart
у этого утомительного разговора появился шанс закончиться продуктивно, – удовлетворенно бросил ей патриций. – Вариант второй. Ты уходишь с поста мэра Аджхарапа и прилюдно заявляешь, что город может быть передан Гальтингу в качестве протектората. Об остальном я позабочусь сам.
Дейна ничего не ответила. Она прищурилась, и морщины изрезали ее бледное лицо сильнее обычного. Взгляды Дейны и патриция встретились и застыли друг на друге. Шай не смог сдержать ухмылку, но лицо мэра даже не дрогнуло. Она сделала пару шагов, приблизилась к патрицию, наклонилась и уперлась руками в подлокотники стула, на котором сидел патриций. Шай инстинктивно вжался в спинку. Дейна долго смотрела в его зеленые глаза, восхищаясь их красотой столь же сильно, сколь сильно ненавидела этого дерзкого повелителя эрзальских ветров.
«Девять лет я правлю Аджхарапом, – словно делая одолжение, наконец заговорила Дейна. – До меня правил мой отец. Я была ему помощником. Я и мой брат – отец Мачео. Как можешь видеть, я немолода, а отец и вовсе был дряхлым, больным стариком. Я разрабатывала приказы, он же их лишь подписывал и озвучивал. Я вела изнурительные переговоры с Гальтингом и другими землями, в то время как отец спал, напившись лечебных трав, помогающих загасить боль в старом немощном теле. Брат мой тоже пил – не травы, но вино. Вино из Аджхарапа, что похуже, и дорогое вино из Ангура, равных которому не сыскать больше нигде. К чему тратить часы своей жизни в душном кабинете мэрии, стараясь заработать хоть немного монет для казны в переговорах с другими землями, если можно провести вечер в городской таверне в компании хохотушек, подающих еду на столы? Я вела переговоры с секретарями мэров самых разных земель, в то время как отец сидел на балконе, стараясь согреть безнадежно остывающее тело в свете огненных сфер. Пока я считала цифры в контрактах, отец считал огненные шары в черном небе, коротая время своей угасающей жизни. Брат мой тоже считал – не цифры и даже не небесные сферы, но монеты, которые он мог взять из казны и потратить на официанток так, чтобы не заметили недостачи. А заметить ее могла только я, ибо почти ослепшему отцу уже не было дела до запасов монет Аджхарапа. Брата и это не смущало – он знал, что сестра закроет глаза на мелкие финансовые шалости и сведет баланс в счетоводных книгах, а недостача не будет обнаружена. Бывало, я слушала споры жителей нашего города – кто-то отхватит кусок чужой земли, кто-то не рассчитается за купленный в кредит скот, кто-то обдерет чужую диетру, пока сосед торгует на рынке. Я сидела в мэрии рядом с отцом и слушала, слушала, слушала. Слушала и решала, решала и слушала, глядя на то, как мой эспир успевает сменить всю палитру цветов – от утреннего зеленого до ночного красного. И даже когда он рдел бордовым, а почти оглохший отец давно посапывал в своем кресле, я слушала споры в ночи, толкая отца всякий раз, когда наставала пора озвучить решение, которое я принимала и шептала ему на ухо. Мой брат тоже слушал – не бытовые распри горожан, нет, но музыку на вечерней городской площади. Девять лет назад, когда на город опустились очередные сумерки, мы с отцом сидели в мэрии. Я посмотрела в окно –