АТА. Ника Вергер
друг другу руки мужчин, Джеймс прочел надпись: «Гордость современников и будущих поколений», а чуть ниже росчерком пера «Глава союза галактик». Кто конкретно был гордостью, не указывалось, конечно, подразумевалось, что удостоившийся этой грамоты, но все же оставалось чувство формальности и недосказанности, будто штамповка вручалась многим без указания имени. Изображение же недвусмысленно давало понять о личном знакомстве Главы Союза и ректора университета.
Эта грамота находилась прямо у второй двери, ею и заканчивалась звездная аллея, венчающая стену. Как вишенка на торте, она должна была завершать картинку образа великого человека, а сейфоподобная дверь с несколькими панелями идентификации, за которой непосредственно находился Гаусс, являлась лишним тому подтверждением.
Оценив отпечатки пальцев и сетчатку глаз Джеймса, дверь мягко подалась вправо, исчезая за стеной кабинета и освобождая путь. Просторное помещение, в которое вошел Джеймс, отличалось вычурностью и строгостью стиля, хотя не было лишено лоска. Оно напоминало деловой портфель в дорогой кожаной обивке и имело все что нужно для канцелярской работы. Приглушенный искусственный свет, отсутствие достаточного количества мебели, несколько меняющихся голограмм репродукций картин вместо окон вызывали ощущение дискомфорта и чрезмерной официальности.
Гаусс сидел в самом конце кабинета, во главе длинного стола переговоров, по всей поверхности которого располагались маленькие мониторы, для проведения расширенных конференций. Стол напоминал огромного спящего монстра, который задремал, охраняя своего хозяина, но в любую секунду готового проснуться, устремив светящиеся мониторы-глаза на непрошеного гостя.
– Джеймс, дружище, как же давно мы не виделись, – поднявшись из-за стола Гаусс с легкостью кузнечика, пружиня на своих коротеньких ножках, подошел к Джеймсу. Он крепко сжал его руку и пристально заглянул в глаза.
На слове «дружище» Джеймса передернуло, но вида он не подал.
– Да, давненько, – с натянутой улыбкой ответил он.
– Вы оценили аллегорию, поднимаясь по моей лестнице? Я хотел, чтобы люди, перед тем как встретиться со мною, четко представляли весь путь, который мне пришлось пройти, – на каждом слове его грудь медленно выпячивалась колесом.
– Я думаю, замысел удался, – рассеянно проговорил Джеймс, делая вид, что рассматривает голограмму очередного художественного шедевра.
– О, – протянул Гаусс, важно выпучив маленькие глазки, – как приятно это слышать, я всегда ценил ваше мнение и нашу дружбу, – не отрывая взгляда от Джеймса, добавил он.
Джеймс кивнул, от наигранности ситуации ему становилось тошно, чтобы ускорить процесс и не болтнуть лишнего, он спросил:
– Господин ректор, прощу прощения, до вечера возился с дипломниками, устал как собака, а по какому вопросу меня вызвали?
– Да-да, конечно, дружище, присаживайтесь. Чай, кофе?
– Нет,