То, что растет. Пол Дж. Тремблей
что мы не должны шляться с непонятным типом, который намного старше нас. Она считала, что это неправильно.
– Когда она тебе это сказала?
– В доме на озере. Это был единственный раз за всю неделю, когда она общалась со мной. – Теперь Майк действительно смеется. – Мне там понравилось, Дэнни. Очень. Но знаешь, это было так странно. Твоя бабушка готовила нам еду, убирала за нами постели, но я не помню, чтобы она с нами много разговаривала. Она почти все время сидела на мостках у озера, курила сигареты «Лаки страйк» или гуляла в одиночестве, предоставив нас самим себе.
Я говорю:
– Дома она вела себя точно так же.
Бабушка кормила нас с Джо, но старалась выпроводить из квартиры, куда мы возвращались только с наступлением темноты. Джо предпочитал гулять самостоятельно и не разрешал мне ходить с ним. Если же на улице шел дождь или по какой-то другой причине мы не могли пойти гулять, она сидела в своей комнате, читала книгу или смотрела свой старенький черно-белый телевизор. И с нами не общалась.
– Дэнни, мне нехорошо. – Майк трет рукой лоб, но по-прежнему крепко сжимает ружье. Его голос звучит тише, как будто доносится из другой комнаты.
– Майк, мы почти приехали, – машинально говорю я. Ума не приложу, что мне делать.
– Знаю, твоя бабушка не обращала на нас внимания, когда мы бывали у тебя дома. Но тогда, вдали от города и всего остального, все было иначе. Там мне показалось это странным. Пару раз утром я просыпался раньше вас с братом и следил за ней. Она долго смотрела на горы или в пустоту. Как будто нас там вовсе не было, Дэнни. И мне, блин, становится страшно, может, нас и впрямь там не было. Вот черт, Дэнни, что-то мне совсем нехорошо.
– Майк, я сейчас остановлюсь. А ты расслабься и продолжай разговаривать со мной. – До съезда с трассы всего миль десять, впрочем, какое это теперь имеет значение? Я медленно съезжаю на обочину. Мне хочется верить, что если мы выйдем из машины, то с нами все будет хорошо, с ним все будет хорошо. Но я слышал три выстрела.
Глаза Майка закрыты, и он явно на чем-то сосредоточен. Лоб покрывается складками и словно живет своей жизнью, губы сильно дрожат. Он говорит:
– Не понимаю, как она могла не обращать внимания на ваши с Джо постоянные стычки. Вы спорили из-за всего. Если честно, мне было не по себе. Может, мне и не стоит об этом говорить. Но не знаю, чувак, как-то это было неправильно. К концу каникул мне вас обоих хотелось избить.
– Это в благодарность за все хорошее, так? Майк, послушай, машина остановилась. Сейчас мы выйдем, прогуляемся. Подышим свежим воздухом, идет? – говорю я, а потом лгу ему: – Это поможет.
– Как называлась та карточная игра, в которую вы, ребята, все время играли?
– Криббедж. Джо постоянно пытался мухлевать.
– Нет, ты был слишком тупым, чтобы правильно сосчитать очки, а Джо ругал тебя за это и… – Майк замолкает и начинает медленно исчезать.
Я кричу его имя, и он возвращается. Он выглядит так же, как Грег. Отовсюду сочится кровь. Во лбу у него дырка размером с монету, и она продолжает разрастаться. Он открывает рот, но ничего не может сказать.
Я снова