Дьявольский нимб. Алина Сычёва
в ряд, как у хирурга лежат его инструменты перед операцией. Широкая кровать под балдахином была устлана рубашками Арозона, а книжный шкаф превратился в хранилище мелких предметов, таких как строгалка, ластик, палитра, линейка и подставка для ручки. С первого взгляда казалось, что в комнате страшный беспорядок, но присмотревшись, понял – каждая вещь лежала на нужном месте. Джасмин, которая по неведомой причине рисовала прямо на ковре, могла одинаково спокойно дотянуться и до чистого листа, и до карандаша, и до тюбика с красками. Она создала для себя почти образцовую мастерскую и знала, где именно находятся нужные ей инструменты. Это напомнило мне Арозона с его почти маниакальной любовью к приготовлению пищи. Он всегда помнил, в какой шкаф положил венчик, а в какой поварёшку, хотя со стороны могло показаться, что предметы из одного обихода должны висеть на одном крючке.
– Ещё раз привет, – поздоровался Арозон.
Джасмин поднялась на ноги, держа в руке остро наточенный карандаш, словно готовилась к атаке. Она не ответила моему другу, уставившись на меня широко распахнутыми глазами. Я снова почувствовал себя так, будто меня просвечивал рентген.
– Джасмин, ты помнишь Ливви?
Девочка громко сглотнула и медленно кивнула. Арозон усмехнулся.
– Джасмин, ты помнишь, о чём мы с тобой сегодня утром разговаривали?
Прежде чем ответить, девочка мельком посмотрела на Арозона, а потом снова на меня.
– Помню. Здравствуйте, Ливви.
– Здравствуй, Джасмин, – немного запоздало ответил я.
– Вот и хорошо. Что ты сейчас рисуешь, Джасмин?
Она быстро посмотрела вниз на начатый рисунок, потом снова на нас.
– Он ещё не готов.
– И ты не скажешь?
– Нет. Зачем? А вдруг я скажу, что рисую дом, а потом передумаю и нарисую море? Вы подумаете, что я соврала.
Арозон улыбнулся. Я внимательно посмотрел на него и заметил, что когда он обращается к девочке, его лицо меняется. Несильно, но всё же заметно. Глаза, казавшиеся мне раньше спокойными и тихими, сейчас светились каким-то потаённым мягким светом. Он с любовью наблюдал за девочкой, и казалось, будь его воля, он бы смотрел на Джасмин вечно.
– Тогда не говори, – кивнул Арозон. – Мы не будем тебе мешать, хорошо?
– Хорошо.
– Но ты потом покажешь нам свой рисунок?
– Да, как всегда.
– Отлично! Будем ждать.
Мы тихо вышли из комнаты, притворив дверь. Не говоря ни слова, прошли в гостиную. Только там, Арозон посмотрел на меня и собрался что-то сказать, но передумал и покачал головой.
Зато спросил я:
– У тебя нет для неё нормально одежды? Почему она ходит в твоих рубашках?
Арозон развёл руками.
– Вот чего пока нет, так это одежды для девочек. Я даже подумать вчера не мог, какая гостья ожидает меня. А я не могу покинуть её даже на полчаса. Она боится оставаться одна, думает, что я брошу её здесь.
– Попроси кого-нибудь купить ей одежду.
– Кого интересно? Тебя если только.
– Меня? –