Под Алыми парусами. Равиль Нагимович Бикбаев
раз злонамеренно обоссав мои тапки, намекала Светлане, что моё присутствие в ее владениях просто неуместно. Света ей ласково объяснила, что если я так уж Бассе не нравлюсь, то кошечка, может поискать для себя другие владения, а ее муж вполне устраивает и ей безразлично, что думает по этому поводу подобранная у мусорного контейнера египетская богиня. Я тоже не могу вышвырнуть лжебогиню Бассу, хотя гневно требуя ее депортации даже скандалы жене закатывал. На мои жуткие вопли жена ласково мне отвечала, что в мире должно быть равновесие, а без Бассы, в нашей семье мужское начало (я и сын) будет преобладать, ее это не устраивает и вообще Басса это член нашей семьи и вышвырнуть ее она не позволит. Разводится из-за кошки смешно, других веских оснований нет, и мы смирились, я и Басса. Вот так и живем. Не любим друг друга, но все равно живем рядом, в одной квартире, делая друг другу мелкие пакости.
Пока я переодевался, Басса фыркнула и грациозно спрыгнув с дивана оставила за мной поле боя. Эта хитрая жестокая тварь ждала пока я сяду, расслабленно протяну ноги, и уж тогда она пустит мне кровь, оцарапав мои ступни. Басса, ты дура, меня самого учили устраивать засады и уничтожать засады подготовленные противником, так что этот прием со мной не прокатит, а вот я тебя сейчас пылесосом …
– Оставь пылесос, – улыбаясь, попросила Света.
В пылу битвы за жизненное пространство и шумом агрегата я не услышал как она зашла в квартиру.
– И не стыдно тебе с кошкой воевать? – поставив пакеты на пол, мягко и укоризненно спросила она,
– Нет, – хмуро ответил я, – это межвидовая борьба и она не знает компромиссов, а вся квартира в шерсти.
– Не преувеличивай дорогой, – засмеялась румяная с мороза Света, а кошечка прыгнула к ней, выгнула спинку, ласково замурлыкала, нежно терлась о ножки и хищно раздувая ноздри принюхивалась к пакетам. Лицемерка!
– Для тебя ничего нет, – отодвинув ножкой самозваную египетскую богиню, сказала Света. Басса ласково с легкой укоризной мяукнула, объясняя своей любимой жрице, что она это от любви и от радости видеть совладелицу храма, а совсем не корысти ради, трется тельцем о ее ножки. Ох и хитрая же тварь!
– А вот для тебя, есть, – уже мне сказала Света и протянула пакеты.
Для меня были домашние пельмени, густая натуральная сельская сметана, емкость спиртовой настойки на бруснике, изготовленной «для себя» попом в деревне (Света там иконы в церкви реставрировала), а вот для Бассы была сваренная третьего дня холодная рыба. У нас в семье умеют поддерживать равновесие, и делаю это не я.
Выпиваю я не часто, но выпиваю. В обед сто пятьдесят грамм под горячие пельмешки раз в месяц могу себе позволить. Через тридцать минут вкуснейшие пельмени уже перевариваются в желудке, настойка улучшив пищеварение из желудка расслабляющим теплом проникла в кровь. Физическое тело жаждало покоя, мозг уже сладко дремал, обед был окончен, посуду жена помоет. А хорошо как дома, даже Басса с брезгливой мордой откушав вареной рыбки (между прочим: