Завет воды. Абрахам Вергезе
она надежно скрыта хирургической маской, а уж в глазах ее точно не видать.
– Прошу прощения. Просто мы с Джебом знакомы, – оправдывается Дигби. – Он брат моего друга. И я случайно увидел его в предоперационной. – И продолжает, понизив голос: – Я подозреваю… я уверен, доктор Арнольд. А что, если это не абсцесс, а аневризма?
Глаза Клода становятся ледяными. Откровенная ненависть во взгляде пугает Дигби. На миг ему кажется, что это из-за Селесты, но все грехи, в которых его можно обвинить, существуют лишь в его голове.
Клод берет себя в руки.
– Чепуха, дружище, – говорит он. – Вы ведь здесь уже достаточно давно, чтобы узнать абсцесс. Этот разбух от гноя. А пульсация передается от сосудов, расположенных позади него. Мы же в тропиках. Гнойные абсцессы здесь встречаются чаще, чем прыщи.
Каждое слово отчетливо и уверенно. Клод всегда прав.
– Просто он даже не теплый… – лепечет Дигби. – Возможно, пункция тонкой иглой для начала могла бы прояснить…
– Это гнойный абсцесс, – невозмутимо констатирует Клод. – Я вскрывал эти штуки, еще когда вы пешком под стол ходили! Отойдите отсюда и смотрите.
Антисептик не успевает высохнуть, как доктор Клод Арнольд взрезает скальпелем вздутие. Наружу вытекает гной, густой и вязкий, и Клод оборачивается к Дигби, уже открыв рот, чтобы сказать: “Видишь?” – как в следующее мгновение струя крови, яркой артериальной крови, ударяет в лицо Клода. Он отпрыгивает, ошеломленный, но все же недостаточно быстро, потому что его настигает следующий залп, мощный фонтан, бьющий в ритме сердца Джеба.
Клод, шарахнувшись назад, спотыкается о табурет. Дигби бросается вперед, голыми руками хватает хирургические салфетки, зажимает ими аневризму, потому что это именно она: очаговое ослабление стенки каротидной артерии. Онорин отбрасывает маску и спешит на помощь.
Разрез, проделанный Клодом, настолько длинный и глубокий, что простым зажимом не зачинить брешь в дамбе. Салфетки становятся алыми, как и пальцы Дигби, кровь капает со стола и собирается в лужицу на полу. Дигби орет, требуя зажим и нитки. Лицо Джеба уже обрело мертвенную бледность. Когда Дигби вытаскивает салфетки, кровь из рваного разреза пульсирует не так интенсивно. Он яростно зашивает сосуд, но к тому времени сердце Джеба уже остановилось, потому что не осталось крови, которую нужно перекачивать. Пациент истек кровью. Скончался от кровопотери. Глаза Джеба полуоткрыты, и Дигби кажется, что он смотрит прямо на него, словно спрашивая: “Почему ты позволил ему сделать это?”
Звук падающей на пол табуретки собрал всех, находившихся в пределах слышимости. В операционной стоит небольшая толпа, разглядывая жуткую картину.
– Да уж, черт меня побери! – с расстояния в шесть футов мямлит Клод, нарушая повисшее в операционной безмолвие.
Клод бледен почти как Джеб, не считая пятен крови на лице. Все глаза устремлены на Клода Арнольда, жалкое зрелище.
– Эта чертова штука все равно убила бы его. Вреда не причинено, – бормочет он, вываливаясь