Голоса эпохи. Избранная проза и поэзия современности. Том 2. Сборник
прошло уж больше не вернуть.
Жду, когда, ох, душу успокоит
Тихая, задумчивая грусть.
Никуда от прошлого не деться,
Крепко нас связало по рукам.
Память моя, раненая птица,
Не даёт уснуть мне по ночам,
Горизонт мой всё темней и ближе,
Рвутся дни, как струны бытия.
Розовый закат горит всё тише,
Догорю свечою с ним и я.
Никуда спешить уже не нужно,
Не тревожит сердце милый свет.
Мир моих желаний резко сужен,
И смотреть вперёд мне смысла нет.
Не кляну года свои напрасно,
Бремя их меня не тяготит.
В этом мире богу всё подвластно,
Только он мне срок определит.
Прощай
Не нужно слов, прохладной укоризны,
Не суждено тебе меня любить.
Мир грёз, надежд в твоей беспечной жизни
Я бессердечно не хочу разбить.
Зачем тебе, не знающей лишений,
Со мной об руку вместе вдаль идти?
Скажу тебе без тягостных раздумий,
Что мне уже с тобой не по пути.
Ты не смотри с глубокой укоризной,
Ведь всё сама со временем поймёшь.
Былые дни сплошного романтизма
Уж никогда, поверь, ты не вернёшь.
Со мной страдать ты будешь, я-то знаю,
Тоску свою не сможешь усмирить.
Упрёком мне ответишь и печалью,
Себя тогда я не смогу простить.
Не надо слёз, холодной укоризны.
Признаюсь я, и выслушай без слов:
В груди моей немного оптимизма,
Но сердце греет мне твоя любовь.
Быть может, кто бездушию научит,
Так, чтоб забыть, не вспоминать тебя,
И даже то, что радует и мучит.
Но, я прошу, ты не суди меня.
Млечный Путь
Спустилась ночь в своём величье строгом
И всё накрыла тёмной пеленой,
А Млечный Путь мерцающим потоком
Светился в небе светлой полосой.
И был он чист, загадочно далёкий,
И пропадал за силуэтом гор
На серовато-сумрачном востоке,
Там, где царит таинственный простор.
Морскую даль скрывала ночь слепая,
Лучи комет касались моря дна.
Я шёл один, на Млечный Путь взирая,
И был осыпан звёздами сполна.
Перстень
Увидел перстень я случайно,
Детали помню до сих пор.
И билось сердце учащённо,
Когда разглядывал в упор.
На алом бархате с подсветкой
Играл загадочным огнём.
Я красотой такою редкой
Был очень сильно восхищён!
В нём были камни непростые
И поражали чистотой;
Рубины алой кровью стыли,
С ума сводили всех игрой.
А бриллианты голубые
Сверкали, но без теплоты,
И будто слёзы ледяные
Застыли как у сироты.
Они рубины обнимали,
Сливалось всё в священный крест,
И