Скованный. Сергей Иванов
обрызгивают капли из унитаза. Мерзко.
Голос с соседней кабинки говорит:
– Общество было потрясено. Оказалось, что не существует никаких достоверных методов распознать – шизофреник человек или симулянт. Значит можно просто прийти в психушку и сказать, что ты слышишь голоса, и тебе поверят. Представляешь?
Если ученые не способны отличить шизофреника от симулянта, способен ли сам человек понять, что он не шизофреник? Может быть, мышления не существует. Может быть, мы принимаем решения не по собственной воле? Ведь голоса в голове что-то тебе трезвонят .
Они говорят:
«Если ты не способен сделать что-то опасное, значит, наступит конец света».
Ты делаешь то, что говорят голоса.
Они говорят:
«Что мешает тебе прямо сейчас забраться на стенку, разделяющую кабинки, и посрать на Итона Спаркса. Что мешает посрать себе на лицо?»
– Мы живем в странном мире, Томми. Ужасно странном. Все эти галлюцинации, голоса. Может быть, всего вокруг вообще не существует?
Голоса говорят:
«Папочка, не стоило меня рожать. Это было бессмысленно».
11
Ветхий дом. Его стены покрыты мхом и плесенью. Местами торчат прогнившие доски. Когда-то он был другим.
Томас стоял напротив Дианы, тогда еще Дианы Кларк. Ему Восемнадцать. Она – само превосходство. Томас, сопротивляясь дрожи, протягивал ей свою ладонь. На том же чердаке. Пол которого завален хрустящим сеном.
– Томас, – говорит Диана, уже Клаус. – Нужно искать тебе работу, Томас. Мне будет трудно найти работу, ты ведь знаешь мое шаткое психическое состояние.
– Знаю, – отвечает он. – Я уже занимаюсь этим вопросом.
С тех пор, как не стало Элли, милой и обаятельной Элли, в этой квартире больше не было души. Она превратилась в бесчувственную коробку из бетона, животрепещущую своим монотонным раскаянием. Так выглядят дома, которые вот-вот покинут хозяева. Так выглядит серость. Скука и сожаление.
Когда тебе восемнадцать жизнь кажется бесконечной. Да и не было никакой жизни. Она только началась. Член стоит как надо. Похмелья нет.
Томас Клаус и Диана Кларк. Они искренне любили друг друга. Они предвкушали будущую жизнь, жаждали ее и ценили свое настоящее.
Когда тебе восемнадцать, ты почему-то думаешь, что непременно станешь богатым.
Пересекая пальцы рук, они целовали губы, Томас заключал Диану в свои объятия. Она прижималась к его груди и закрывала свои глаза. Играл романтичный джаз.
– В последнее время так тяжело даются любые вещи, – говорит Диана. – Такое ощущение, что я скоро упаду, сложу руки и молча пролежу остаток своей жизни.
– Не говори так, Диана. Мы обязательно справимся. Я обещаю. Иди ко мне…
Музыка замораживала время. Ставила на паузу. Не было ничего, лишь теплый чердачный свет, хрустящее сено и двое влюбленных. Томас обнимал Диану за талию, она клала свои ладони ему на плечи. Они растворялись в воздухе. Умирали друг для друга, чтобы воскреснуть вновь.
– С моим стажем я с легкостью