Игра на выбывание. Анна Якушева
громкий звон: она стукнула дном бутылки по столу, чтобы слова звучали убедительней. Или опаснее.
– Что?
– Что слышали, – растянув губы в коварном оскале, снова сказала она. – Можете не сомневаться, Павел Константинович, если вы ко мне сейчас не прислушаетесь, то я снова как-нибудь подпорчу вам жизнь: бумаги какие-нибудь перепутаю, отправлю что-нибудь не туда… Придётся вам опять перед кем-нибудь оправдываться за своих стажёров…
– После таких слов тебе никто не доверит ни одной бумаги, кроме туалетной.
– Подмешаю в кулер слабительного. Работа встанет надолго, – вспомнив Карину утреннюю шутку про труп и прерывание рабочего процесса, которого так боялся Шемелин, нашлась Алиса с решением. – Я могу быть очень изобретательной, вы уж поверьте.
– Вот значит, как, – прокомментировал он, озадаченно помассировав подбородок.
Алиса смотрела на него сверху вниз, и это добавляло уверенности. Грань дозволенного она явно уже перешла, а значит, в опаске оглядываться и сдавать назад не было никакого смысла: теперь нужно идти напролом.
– Вам же самим это всё не нравится, – скрестила она руки на груди. – Я тут порчу вам рабочий процесс… Так вот, примите к сведению: я к вашим рабочим процессам ещё даже не прикасалась. И сегодняшний день может стать либо началом длинной полосы неприятностей, либо… – она всплеснула рукой, возводя мечтательный взгляд к потолку, – концом всех проблем.
– Ты мне сейчас угрожаешь? – уточнил Шемелин, сложив ладони в замок и с любопытством заглядывая ей в лицо. – За то, что я вас с хахалем в отличие от твоего отца в жопу не целую?
– Предельно серьёзно, Павел Константинович, – ехидно подтвердила она, с особенным коварством прищурившись. – Я ведь была здесь, когда папа привёл меня к вам. Вы хотели ему отказать, но не могли. Можете считать меня дурой, но я прекрасно понимаю, что это значит.
Его лицо скривилось, и один уголок губ дёрнулся вверх точно от нервного тика, но вернуть напускное спокойствие Шемелину удалось быстро.
– Ну и что же это значит?
Алисина улыбка стала только шире, наполнившись победоносным ликованием. Будто бы не помня себя, она сделала несколько шагов к креслу, на котором сидел Шемелин, а затем (рассудок и впрямь, должно быть, совершенно помутился, раз она на такое осмелилась) оперлась ладонями на деревянные рукоятки, властно нависнув над собственным начальником. Между их лицами было сантиметров десять – и то, по весьма оптимистичной оценке.
– Это значит, что вам понадобится очень много времени, чтобы убедить своего партнёра в необходимости меня, то есть его дочь, уволить, – чётко проговаривая слова, Алиса пристально посмотрела в его льдисто-голубые глаза. – И придётся вам долго терпеть все мои… Милые шалости. Если не пойдёте на уступки.
Алиса чувствовала его дыхание – мятно-алкогольное с лёгкой примесью запаха табака: Алиса никогда не видела раньше, чтобы Шемелин курил.
До странности приятное чувство заполняло всё её тело. Лёгкость, уверенность,