Запертые. Ник Трейси
мы всем советом не решим, что тебя не тронут.
– Хорошо, – киваю, а сам думаю: хорошо хоть джинсы успел одеть.
Тут Виталя сверху нарисовался. Холодный угловатый конец монтировки ко лбу моему приставил и спрашивает:
– Ты, правда, не знаешь, что случилось?
– Я читал про вас в газетах,– отвечаю, подумав немного. – В этом доме пропадали люди, но вы почему-то остались. У меня больше вопросов к вам, хотя я и не репортер.
– Черт! – Виталя убрал монтировку от лица и ботинком рядом притопнул. – Не он это! Городской пижон, мать его, я сразу понял, что он левый какой-то.
– А я что говорила! – воодушевленно восклицает моя защитница. – Не тот! Этот пришел спасти нас, а не губить!
– Спасти нас? – ехидничает громадная Серафима, ножом размахивая. – Да он себя спасти не способен! Если бы я вчера укол не поставила, давно б уж загнулся.
– Да что случилось то!? – кричу я, совершенно сбитый с толку.
– Ладно, – говорит Виталя, в глаза мои сверху глядя. – Ольга уйди, не тронем мы его.
А девка все равно лежит на мне, как супруга страстная, и в пол оборота опасливо на Серафиму поглядывает.
– Слово даешь? – у Витали спрашивает.
– Даю.
Видимо, этот гоповатый подросток пользовался среди женщин авторитетом. Во всяком случае, девушка после его обещания с меня слезла.
Виталя моим же ножом перерезал веревки на ногах и руках, а после помог подняться. Я встал и руку протягиваю.
– Нож верни, – говорю невозмутимо.
Виталя хмыкнул только, но нож вернул.
– Итак, – говорю с чинностью свободного человека. – Что я должен узнать?
На мой вопрос Виталя ответил наглядно. Подошел к горчичным шторам, что закрывали лоджию, и в сторону их отодвинул. За оконным и дверным стеклом я увидел аккуратную кирпичную кладку. В увиденное я поверил не сразу. Подошел, открыл дверь на лоджию и ладонью потрогал шероховатый красный кирпич, толкнул его от себя…. Стена.
– Мать вашу…– говорю в сердцах. – Что за….Кто это сделал?
И назад оборачиваюсь. А они все трое на меня смотрят. Подросток посередине, а по бокам барышни.
– Это дом…. – говорит Виталя, с меня глаз не спуская. – Точнее его дух. Макруб…Вопрос в том, почему он это сделал именно сейчас… Сейчас, когда ты (тут он монтировку мне в грудь ткнул) сюда въехал.
– Может это чей-то прикол? – плечом пожимаю. – Это везде или только здесь?
– Это везде, подлец ты этакий, – отвечает Серафима и уже снова сигареткой дымит. – Мне из-за тебя теперь за сахаром в магазин не выйти! Как я теперь варенье варить буду?
– Ой, а можно не дымить? – интеллигентная Ольга кашлять давай и рукой махать.
– Хочу дымлю, хочу нет. Ты, Ольга, лучше ко мне не лезь. Иди в свою конуру и скули там себе, сколько вздумается.
– Погодите, погодите, – говорю. – Что значит, не можете в магазин выйти?
– Дом закрылся, – отвечает невозмутимо Виталя. – И закрылся он плотно и со всех сторон.
– А вы пробовали чем-то