Непокорная фрау Мельцер. Анне Якобс
в том, чтобы играть гаммы и каденции, изучать квинтовый круг и – как она утверждала – укрепить пальцы. Ему нравилось играть каденции, и квинтовый круг тоже был неплох. Единственным неприятным моментом было то, что она заперла все его ноты, потому что они якобы были слишком сложными для его маленьких пальчиков.
Додо была права: госпожа фон Доберн была злой женщиной. Ей доставляло удовольствие мучить маленьких детей. И она полностью контролировала бабушку. Потому что гувернантка была коварной лгуньей, а бабушка совсем этого не замечала.
В окно он увидел, как папина машина медленно подъезжает к особняку. Когда она проехала по луже, вода попала на крылья автомобиля. Снова пошел дождь, пассажир рядом с водителем включил стеклоочистители. Туда-сюда. Туда-сюда. Туда-сюда. Машина въехала во двор, мимо круглой клумбы, в которой летом всегда цвели разнообразные цветы, и Лео уже не мог ее видеть. Для этого ему бы понадобилось открыть окно и выглянуть наружу.
В его распоряжении было пять минут. Гувернантка почти всегда отсутствовала дольше. Потому что тайком курила сигарету у окна в своей комнате. Лео некоторое время боролся с оконной ручкой, которую было трудно повернуть, но наконец у него получилось, и он выглянул за подоконник.
Автомобиль остановился перед служебным входом, и из него вышли два человека. Один из них был Юлиус, а второй был завернут в покрывало, и его нельзя было узнать. В любом случае, это была женщина, потому что из-под покрывала торчала юбка. Неужели это была Эльза? Ведь она находилась в больнице. Герти рассказала, что ее жизнь висела на волоске. Наверное, она уже поправилась, а ведь могла бы и умереть, как дедушка. Лео помнил его только смутно, но поминки остались у него в памяти, потому что в тот день гремел страшный гром и сверкали молнии. Тогда он думал, что это Бог забирает дедушку к себе. Какой же он был тогда глупый… ну да ладно, это было уже давно. Минимум три года…
– Кто разрешил тебе это? Возвращайся назад! Немедленно!
Лео так испугался, что чуть не выпал из окна. Госпожа фон Доберн схватила его за пояс брюк и потащила обратно в комнату, потом схватила его за правое ухо и повернула мальчика к себе. Лео закричал. Это было адски больно.
– Ты никогда больше не будешь этого делать! – прошипела гувернантка ему на ухо. – Повтори фразу!
Лео стиснул зубы, но она не отпустила его ухо.
– Я хотел… Я просто хотел…
Гувернантка не позволила ему оправдаться.
– Я жду, Леопольд!
Видимо, она хотела оторвать ему ухо, Лео уже стонал от боли.
– Ну что?
– Я больше никогда не буду этого делать, – выдавил он.
– Я хочу услышать полное предложение.
Она потянула сильнее, его ухо постепенно онемело, а голова болела уже так, как будто кто-то протыкал ее длинной иглой от одного уха до другого.
– Я больше никогда не буду высовываться из окна.
«Очкастой ведьме» этого все еще казалось мало.
– Почему?
– Потому что я могу выпасть