Баснословия и разыскания о первых князьях. Лев Исаков
НАСИЛЬНИЧЕСКОЙ ПРЕРОГАТИВЫ.
В качестве лёгкой разрядки: приписываемые Олегу слова о Киеве «будет он матерью городов русских» совершенная чушь и по внешности – нечто мужского рода осчастливлено беременностью; и по историческим реалиям: ликующий патриархат везде утвердил мужской род, и возникавшие города, в отличие от дедин-земель, ВСЕГДА ИМЯСЛОВИЛИСЬ В МУЖСКОМ РОДЕ, исключая феномены местной неславянской традиции, как то было в случае с Ладогой, Вологдой, Костромой, Рязанью, Москвой… В последнем случае налицо победа традиции над привнесённым – Юрий Долгорукий основал не Москву, а «град Москов». Фраза о «Матери городов русских» вынесена из той поры, когда на просторах Западной Евразии хороводились Валинана, Куявия, Славия, Артания и не позже переходного периода, уловленного Арабскими источниками 8—9 века, отметившими у восточных славян Куябу, Джерваб, Селябе (Киев, Чернигов, Переяславль). В отношении этой традиции даже Кий с его Киевом и Киевцем только чужеродный насильник-узурпатор.
С 886 года
по 897 год…
Прописан только 887 год – «царствовал Леон, сын Василия, который прозывался Львом, и брат его Александр, и царствовали 26 лет»…
Следует отметить скромные познания автора статьи в «иных языках»: Леон и Лев имеют одно и то же значение «… – царь зверей», т.е. автор записи русак. Познавательно другое: считая 26 лет от 887 года (в летописях первым считался указанный год) получаем опорную дату 912, значимую для летописца, которой он что-то проверяет, или настраивает свою хронологию в соответствие с византийским источником.
В год 6405 (898) – «шли угры мимо Киева горою, которая теперь называется Угорской, пришли к Днепру и стали вежами: ходили они так же как теперь половцы…», развиваясь в пространное сообщение о крушении Великоморавской державы, об утверждении Венгерского великодержавия. Далее огромный пассаж о Моравской миссии и создании славянской письменности братьями Кириллом и Мефодием, о поддержке этого акта папой Николаем 1-м (не назван по имени); о возвращении Кирилла от моравов и его просветительской деятельности в Болгарии; о епископстве Мефодия в Паннонии, его просветительной деятельности и переводе книг для западных славян.
Статья содержит дважды повторённое доктринальное положение летописца:
«Был един народ славянский: славяне, которые сидели по Дунаю, покорённые уграми, и моравы, и чехи, и поляки, и поляне, которые теперь зовутся русь».
И развёрнутое, оформленное далее под одной шапкой, но тоже двучастное: «ИЗ ТЕХ ЖЕ СЛАВЯН И МЫ, РУСЬ»:
«…А славянский народ и русский един, от варягов ведь прозвались русью, а прежде были славяне…» – это, так сказать, широкая декларация на перспективу 11—12 веков;
Но здесь присутствует и второе, узко – этнографическое нисхождение:
«…хоть и полянами назывались, но речь была славянской. Полянами прозваны были потому, что сидели