Вертоград. Елена Евгеньевна Тимохина

      Дверь в люкс №1239 открыта, там работает следственная бригада. Неробов остается на месте. Это чужая территория, а приглашения проходить не было.

      – На месте происшествия задержана женщина, личность установлена, рядом труп мужчины, он опознан, полковник Дубровин, – объявляет эксперт.

      Неробов заходит в номер. Опер, карауливший в коридоре, напомнил, чтобы он не оставлял отпечатков. Медэксперт протянул перчатки, которые следователь надел, хотя и не собирался ничего трогать. Порядок есть порядок.

      Номер двухместный. В гостиной люстра, ковер, деревянные панели, на стене постер. Тело в спальне на полу. Огнестрел. Правая височная доля поражена, пуля застряла в теле. Пятно крови на полу, брызги – на стене. Следов волочения нет.

      – Кто еще на выезде?

      – Приезжал Башаров, но сразу ушёл после установления личности.

      – Сколько выстрелов?

      – Два. Причина смерти – после вскрытия, – коротко отвечают ему.

      – Оружие?

      – Ищем.

      Всех их Неробов хорошо знает. Это ребята проверенные, сделают, как положено.

      Чтобы не мешать фотосъемке, следователь заглянул в санитарный блок. На краю ванной обозначился кровавый след от ладони. Тело унесли. Узнав, что комната свободна, Николай Ильич перешел в спальню. Там стояла большая кровать и две тумбочки. Он заглянул под кровать, там лежал чемодан, к которому он не стал притрагиваться.

      А вот и Абросимов с новостями, докладывает:

      – Башаров встречает начальство из области. Про Маковцева что-нибудь слышал?

      – Слышал, но это потом. Где Виктория Владимировна?

      – Рядом, в соседнем номере.

      Они устремляются по коридору. Дверь номера 1240 открыта. Виктория в спальне, лицо у нее заплаканное, но сейчас она успокоилась. Ее волосы убраны в пучок, одета она в строгий костюм – явно это не любовное свидание. На столе стакан с водой, принес кто-то из оперов, тут их хватает.

      – Вика, как самочувствие?

      – Ты меня знаешь, Коля, я не могла бы никого убить.

      Неробов просит оставить их одних. Вряд ли Полевая тут причастна, хотя, может, что-нибудь интересное вскроется. Но это потом. Сначала он смотрит на ее руки. Смывов на пороховые газы не сделали.

      – Всё, успокоилась? Теперь поговорить можем?

      – Знаешь, Неробов, ты свои следовательские допросы брось. У меня душевная травма, не даю я согласия, чтобы меня опрашивали. Да и не хочу я с тобой говорить, пусть кого другого пришлют.

      Сопротивление следует давить на корню. Дай ей волю, Виктория таких дров наломает.

      – Рассказывай, но только коротко. У меня только пять минут, потом я уеду, и будешь ты говорить с человеком, которого пришлют. Вот ему и вешай лапшу на уши. А мне – коротко и по существу. Встреча с Дубровиным была заранее назначена?

      – Неделю назад договорились за неделю на экспертизу иконы, изъятую в составе