Прости, я тебе изменил. Лена Лорен
простоял целую вечность. Он долгое время просто молчал. Мучил нас обоих, а потом напугал меня проявленной агрессией.
– С-с-у-у-ука, – процедил он, хорошенько приложившись кулаком в дверь гардеробной.
Удар был таким мощным, что на деревянном полотне осталась вмятина, а на его костяшках появились кровавые ссадины.
Развернулся, посмотрел на меня, а во взгляде читалось:
"Это конец. Всему конец. Ты вынудила меня. Вот и хавай теперь. Ты же этого добивалась! Тогда получай!"
– Я тебе изменил, – признался он на одном выдохе.
Я ведь ждала этих слов…
Тогда почему они резали без ножа? Почему высекали на сердце болезненные зарубки?
Почему обожгло холодом нутро, словно это признание стало для меня полнейшей неожиданностью?
Тело сотрясалось, как в первый раз, при просмотре того проклятого видео. Пульс забарабанил, бешено отзываясь где-то в глотке.
И стены гостиной начали вращаться. Они сужались. Давили на меня.
– Макар, зачем? Зачем ты так со мной? – прохныкала я, показывая ему свою сильнейшую слабость.
– Не знаю. Не могу я жениться сейчас.
– Но почему? Ты же сам предложил. Мы же так любили друг друга. Во всяком случае, я так думала.
Вот сейчас я видела, как жрала его совесть… или нечто другое изводило его.
– Ну да, любили. Я и сейчас тебя люблю.
Вздрогнула и согнулась, словно получила удар под дых.
Макар так спокойно и непринужденно признался мне в любви после того, как сознался в измене…
Будто измена – это вытекающий результат любви. Простая хронологическая последовательность отношений. Небольшая такая загвоздка, которую можно уладить фразой: "но я же люблю тебя".
Я в шоке. Он словно не изменил мне, а случайно ногу отдавил.
– Тогда в чем дело, не пойму? Чего тебе не хватало?
– Ты уверена, что хочешь это услышать? – намекая, оговаривал меня.
– Не уверена… Я больше ни в чем не уверена, но раз ты начал…
Возникла пауза. Всего лишь затишье перед неотвратимой бурей.
А затем я на себе ощутила ее разрушающие последствия.
– Да потому что я задолбался! Ты же помешалась на мне и на этой чертовой свадьбе! Тебя стало слишком много, понимаешь? – проорал он, взрываясь бомбой, поражая меня сокрушительной ударной волной.
Ни разу Макар не срывался на мне и не повышал голос. Он никогда прежде не позволял себе разговаривать со мной в таком тоне.
Если у нас и возникали разногласия, он предпочитал отмалчиваться, чтобы не раздувать конфликт. Макар мог часами игнорировать меня. Вообще не замечать, словно я пустое пусто.
Порой я даже завидовала его выдержке и самообладанию.
Однако стоило мне немного успокоиться, и он сам становился инициатором примирения.
Но сегодня все было иначе. Его выдержке и самообладанию пришел конец. А на примирение я не рассчитывала.
– Нет… я не… я не понимаю, что ты имеешь в виду, – слабо проронила, мотая головой и желая вогнать слезы обратно