Майор по соседству. Любовь Попова
вы, богатые сучки, одинаковые. Ничего дать не можете, только требовать…
– Я не – хотелось оправдаться, но слишком поздно, приятного и нежного гаишника как подменили, и наверное теперь я действительно понимаю значение слова «Наказывать» Он прижимается к моему рту и почти насилует меня языком. Это нельзя назвать поцелуем – это грязно, мокро, жестоко, но мне настолько хорошо, что я остервенело отвечаю на это безумие. Продолжаю расстегивать ремень, ширинку.
Но вместо секса, на который рассчитываю, получаю унижение, потому что тут же он толкает меня коленками на влажный асфальт и пихает своею палку в губы… Я качаю головой, я не буду этого делать,
– Я никогда…
– А что? Богатые правильные девочки не сосут грязные письки? Поверь, киска, ты просто не пробовала, – нажимает он на щеки и толкает головку в рот. Я сжимаю челюсти, пытаюсь выплюнуть, но он только усиливает давление, и я с криком принимаю огромную плоть на половину. Теперь не больно, я успокаиваюсь и начинаю чувствовать запах. Он такой, что сносит разумные границы.
– Языком дави, – удерживает он меня за волосы, помогает, учит, не дает захлебнуться в собственной слюне. Я тут же накрываю его ягодицы пальцами, нажимая на кожу ногтями, тут же слыша звериный рык. Сейчас, в этот момент я впервые чувствую власть над мужчиной, чувствую, что делаю все правильно…
Он вытаскивает член, поднимает меня на ноги, смотря во влажное лицо, которое холодный ветер покрывает колючими иголками.
– Быстро учишься, – разворачивает он меня грудью к капоту, об который просто ее расплющивает, опаляя холодным металлом.
По телу ползет невольный страх, когда я чувствую прикосновение горячей сухой плоти к своему бедру. На инстинктах дергаюсь, но Костин снова хватает меня за косу, натягивает и шепчет в ухо.
– Ваше самомнение равно размеру вашего счета, а по факту вы все такие же несчастные суки, словно живете в однушке с мужем – алкашом
– Не рассказывай мне о своем сложном детстве, просто трахни! – кричу я, шевеля ногой, пытаясь его ударить, за что тут же получаю шлепок по заднице. Жар этого удара обжигает меня до костей, вынуждая судорожно хватать ртом холодный, ночной воздух. Пальцы исследуют между ног, размазывая горячую липкую влагу.
– Мокрая сучка… Скажи, что тебе нравится.
– Нет.
– Скажи, – новый сильный удар и по половым губам начинает елозить влажная прохладная головка. Эти контрасты холодного и горячего будоражат и не дают нормально думать. Только чувствовать, царапать ногтями капот собственной машины, прогибая спину. Только вот я не ожидала, что член, что вполне нормально помещался во рту, будет еле пролезать в мое влагалище. Я не могу расслабиться, я даже представить не могла, что такие бывают. Мне больно, как было в первый раз, когда Коля говорил, что боль— это нормально.
– Нет, слушай, я передумала.
Вместо того, чтобы отпустить, он только рвался внутрь дальше, задыхаясь и рыча.
– Сука, как узко то, тебя вообще не трахали что ли…
– Трахали,