Я тебя поймаю. Виктория Волкова
положим, бороды у Гаранина нет. Чисто выбритый подбородок, о который так приятно тереться носом.
Чуть наклонив голову, прохожу мимо, молясь всем святым, чтобы Сева меня не заметил.
Рядом идет Верочка и что-то оживленно рассказывает. Громко. Слишком громко.
Всеволод Юрьевич лишь на секунду отвлекается от рассказов Антипова, все еще не оставившего попытки расположить к себе верховное божество. Чувствую, как вокруг запястья сжимаются цепкие пальцы, а руки тянут меня к себе.
– Что? – изумленно останавливается Вера.
– Я позже приду, – мяукаю на ходу. Ощущаю, как со всего маху врезаюсь в стальной бок, прикрытый черным кашемиром.
18
– Сильно расстроилась? – ласково спрашивает Сева, смахивая с моего лица то ли выбившуюся прядку, то ли несуществующую слезинку.
Вырываться и орать на Гаранина бесполезно. Только выставлю себя в дурном свете.
– Дорогой расскажете, Павел Андреевич, – отдает короткую команду Сева и, взяв меня за руку, спокойно движется к главному корпусу.
– Мне нужно на работу, – шиплю я, дергая его за рукав.
– Крокодила лечить? – спрашивает он, улыбаясь.
– Вот именно, – цежу я, пытаясь вырваться из захвата.
– Тут нет крокодилов, – фыркает наглец. – А нам нужно поговорить…
– Может, это вы, Таисия Викторовна, пробрались среди ночи к пруду… А что? Ключи есть. Птицы вас знают.
Гляжу гневно в улыбающуюся морду Антипова.
«А я тебя, придурка, еще пожалела!» – вздыхаю расстроенно и уже собираюсь возразить, как Гаранин замечает лениво.
– Таисия Викторовна вне подозрений. У нее алиби. Мы спали вместе…
Лицо Антипова покрывается противными красными пятнами от смущения. А мне хочется расхохотаться и дать в лоб Гаранину. Экая скотина!
Помню, Светка рассказывала, как пыталась ужиться с его братом. А потом плюнула и уехала. Вот только Сеня наш осознал всю свою бестолковость и притащился следом. Сестра повыделывалась и простила. Хотя мама звала Арсения вахлаком и убеждала сестру оставить ребенка, а его папашу прогнать.
– Давай кофе попьем или чаю, – предлагает Гаранин, как только Антипов резко отбегает в сторону. Сева притягивает меня к себе и бесцеремонно просовывает руку мне под воротник. Чувствую, как пробирает дрожь, стоит только ощутить его ладонь.
– Убери от меня свои лапы, – шиплю недовольно, – и поставь на место. – Не хочу я ни кофе, ни чая. И тебя видеть не хочу.
– Придется, – ухмыляется Всеволод Юрьевич. – Я собираюсь жить с тобой в одном доме. Представляешь, как будет весело. Вместе на работу, с работы. Опять-таки, приготовить ужин!
– Видеть тебя не хочу, Гаранин, – пытаюсь оттолкнуть навязчивого мужика. Но у меня ничего не выходит. Вы пробовали когда-нибудь сдвинуть скалу или многоквартирный дом? Их можно, а вот Севу, если он уперся, нельзя.
– Чай, малышка, – бубнит он, прижимая меня к себе и не обращая внимания на косые взгляды гостей. Со стороны может