Панголин. Андрей Акулов
кольцо со связкой ключей и без труда отстегнул. Прислушался – тихо. Переведя дыхание, принялся копаться в замочной скважине, подбирая ключ.
Замок взвизгнул, громогласно щелкнул и открылся.
Стараясь не глядеть в лицо покойнику, Грэм отстегнул ремень, на котором болтался длинный солдатский кинжал в кожаных ножнах с металлическими заклепками и небольшая сумочка. Аккуратно снял и просунул в лямки на своих чешуйчатых штанах.
Крадучись мягкими, кошачьими шагами охотник пошел по коридору к столу. В некоторых камерах заключенные приникли к решеткам и, затаив дыхание, следили за каждым шагом беглеца. В их глазах читалась поддержка, а в некоторых светилась и радость скорого освобождения. Панголин старался не смотреть на них. Никого выпускать он не собирался. Тут сидели кровавые преступники и еретики, приговоренные к смерти и вечным мукам.
У стены на волчьей шкуре лежал Кулл. Его белая кожа стала еще бледнее и прозрачнее. Лицо покрывали разводы грязи и пота. На носу серебрились частые мелкие капельки. Он спал на спине, задрав кверху острый подбородок. Воздух тяжело выходил из носа и чуть приоткрытого рта. Плавно выдохнув, Кулл на мгновение затихал… недовольно хрюкал и жадно набирал полную грудь сырого тюремного воздуха.
Ему снилось, что его топят в грязном мерзком болоте, а он хватается за скользкий берег и никак не может вылезти: сильные руки держат его у самой поверхности. Кулл барахтается и изо всех сил тянется вверх… На мгновение хватка ослабевает и ему удается глотнуть спасительного воздуха. Вода заливает глаза и не дает рассмотреть таинственного мучителя: неясная тень расплывается и лишь показывает белые острые зубы.
Придерживая пальцами лезвие, Грэм тихо вытащил кинжал из ножен. Посмотрел на давно не точенное, покрытое пятнами ржавчины, мутное лезвие, перевел взгляд на лежащего надзирателя и замер в нерешительности.
«Убить?! – мысль, словно окатила ледяной водой. – Нет!.. Хватит смертей. Прости, Господи, за греховные мысли!.. Но его все равно повесят или кинут в яму за то, что позволил сбежать заключенному… Это не мне решать!.. Но это из-за меня… А вдруг очнется и засвистит?.. Вдруг поднимут крик эти бандиты и разбудят его раньше времени?..»
Грэм обвел взглядом тюрьму.
«Нет! – решил он – Будь что будет!»
Панголин спрятал кинжал и, миновав спящего солдата, подошел к плетеной корзине с тюремной одежкой. Взял дряхлую рубаху и, одеваясь на ходу, направился к входной двери.
– Эээй, приятель, ты не забыл о своих близких? – громким шепотом спросил верзила из крайней камеры. – Или ты хочешь, что бы я разбудил всю округу?
Грэм остановился.
– Ловко ты его. Подойди сюда. Я скажу, что ты сделаешь, – заключенный понизил голос до еле слышного шепота. – Открой мою клетку, приятель. Да хранит нас всех святой Миронос.
Панголин стоял в нерешительности.
– Смелее. Смелее, приятель.
Кулл