Ты – всё. Елена Тодорова
руки в кулаки и вынуждаю себя замереть.
Под волосами, на затылке, становится влажно. Собираются бисеринки пота и вдоль позвоночника. Беспомощно смотрю на сплит. Едва сдерживаю вздох, когда отмечаю, что он показывает всего семнадцать градусов.
Нужно было снять пиджак.
Нечаев обходит стол и шагает мимо меня. Шагает как будто бы к двери, но в какой-то момент оказывается за моей спиной. Слышу и чувствую, как останавливается.
Со срывающимся вздохом выталкиваю в пространство, ставшее непереносимым, волнение.
И тут же спешно поджимаю губы.
Беру себя в руки. Еще сильнее впиваюсь ногтями в ладони. Не двигаюсь.
– Вы предоставляете заведомо ложную информацию, – чеканит Нечаев, заставляя мои волосы шевелиться. – Ни в каком отделе кадров вы до того, как я отправил вас на рабочее место, не были. Вы заходили в здание передо мной.
Я быстро понимаю, что отпираться бессмысленно.
– Прошу прощения, – шепчу едва слышно. – Я опоздала, потому что… Потому что не рассчитала время, которое необходимо, чтобы добраться на маршрутке от моего дома до офиса. Но писать об этом мне показалось глупым. Поэтому я прибегла к этой лжи. Еще раз прошу прощения, Ян Романович. Больше такого не повторится.
– Это не первая ваша ложь, – грубо перебивает Нечаев.
Изначально меня едва удар не хватает.
А потом…
Потом я выдерживаю паузу, чтобы придумать, как должна реагировать.
– Почему вы так решили?
Сердце гремит так яростно, что я даже не слышу своего голоса.
– В резюме вы написали: «Не замужем». В то время как должны были написать: «В разводе».
Я прекращаю дышать.
Чтобы возобновить эту функцию после разворота.
– В этом есть принципиальная разница? – не успеваю тормознуть свою больную злость.
– Есть определенные правила составления документов, – отражает Ян так же сурово.
– Среди которых нет жестких требований касательно данного факта. Я могу писать как «в разводе», так и «не замужем».
– Вы были замужем три года. Не пять минут. Думаю, выбор в вашем случае очевиден.
– Я могу писать, как «в разводе», так и «не замужем»!
– Вернитесь к первому курсу, – высекает он. Не сразу понимаю, что имеет в виду. Невольно вспоминаю то, что происходило в то время между нами. Господи, я не могу относиться к нему, как к постороннему человеку. – Прочтите раздел «Письменное деловоеобщение».
– Я читала!
– В гоблинском переводе?
Да, я не могу относиться к Нечаеву, как к постороннему. А потому очерняю и опошляю абсолютно все, что помню о нем. Иначе не смогу вырвать из его руки свое сердце, которое он так быстро нащупал и взял под контроль.
– В гоблинском переводе в моей жизни шла только ваша, прошу прощения за очередную фамильярность, гребаная, Ян Романович, любовь, – рублю с остервенелой жестокостью. – Было долго смешно.
Реакции на свой выпад не дожидаюсь. Оставляя последнее слово за собой, решительно шагаю