Забери меня. Маргарита Дюжева
уверенность, от которой подкашиваются ноги.
Харизма, во всем ее великолепии.
Я даже забываю родной язык и ничего не могу сказать. Сейчас бы шутку какую или остроумную реплику, чтобы он обалдел и посмотрел на меня хоть с каким-то интересом. Но вместо этого стою перед ним растрепанная, слегка помятая после падения, со съехавшим на бок хвостом и глупо хлопаю глазами.
Он равнодушно скользит взглядом по разбитой коленке, и обращается к мужчине, который был первым:
– Поехали.
– Эльвира Андреевна?
– Вон идет.
Только сейчас я замечаю, что к нам направляется женщина. Из тех, рядом с кем хочется поправить одежду, пригладить волосы и вообще дать волю комплексам. Потому что она идеальна, как статуэтка в музее. Фигура без единого изъяна, затянута в ярко-красное платье, которое выглядит отнюдь не вульгарным, а наоборот сдержано-лаконичным и стильным. Волосы забраны в высокую прическу, макияж такой, что его будто и нет, но он есть. Порыв ветра доносит до меня аромат дорого парфюма.
В общем, идеальная. Как раз под стать этому мужчине в сером костюме. У них даже взгляды одинаковые – по-змеиному холодные, с едва скрываемой ноткой превосходства.
Меня почему-то злит, что они так подходят друг другу. Даже колет куда-то в солнечное сплетение странным чувством, очень похожим на ревность.
Казалось бы, по какому поводу? Но меня жжет, когда она подходит ближе к этому холеному гаду – а в том, что он гад, я почему-то не сомневаюсь – и по-хозяйски поправляет галстук. Видно, что они давно вместе, и их отношения в спокойном уверенном русле.
Он распахивает перед ней дверцу машины, и эта царевна садится внутрь, элегантно подбирая свои длинные, до блеска проэпилированные ноги.
Мужчина намеревается обойти машину сзади, приближается ко мне, смотрит на свои дорогие часы, которые ему явно интереснее девочки-растрепки в драных джинсовых шортах.
– Дрын свой с дороги убирай, – поравнявшись со мной, кивает на велосипед, все так же ничком лежащий на асфальте.
Хочется сказать «сам ты дрын», но голос не слушается, потому что он все-таки смотрит. Свысока, без единой эмоции. Я ему не интересна, совсем, и это вызывает глухое раздражение.
– Перешагне…те, – язык не повернулся сказать «перешагнешь». Мы с ним из разных эшелонов, и эта социальная разница бьет по глазам. Я перекусила в бургерной, а он отправится обедать в один из лучших ресторанов. Я хожу в кигуруми Пикачу, а он и дома, наверняка, не вылезает из костюмов.
Он едва поднимает одну бровь, дескать «я не расслышал. Тут кто-то что-то вякнул?»
Ну же, Лерка. Скажи, как ты можешь, чтобы у него уши в трубочку закрутились и отпали!
– Эээ…извините
Что? Нет не так. Что??? Это я сказала? Пока я офигеваю на саму себя, мужчина проходит мимо со словами:
– Не путайся под ногами.
Провожаю потерянным взглядом его широкую, обтянутую костюмом спину и чувствую, как начинают краснеть уши. Что за дура!
Он садится в машину, и я только успеваю утащить в сторону велосипед,