Дочь лучшего друга. Мое порочное искушение. Даша Литовская
вот, приехали. Выходим, выходим, – ведут меня под руки. – Так, тут ступенька. Вы осторожней. Ножку поднимаем. Ага, – а когда меня заводят в какое-то помещение, амбал тихо умоляюще шепчет: – Вы уж, пожалуйста, удивление изобразите. А то, мало ли, заказчик деньги обратно попросит.
Мой мысленный фейспалм перебивает любые другие эмоции.
Слышу, как бугаи уходят. Но мешок с меня никто снимать не спешит. В помещении прохладно. Какие-то звуки и тихая приятная музыка.
Ну Ингрид. Я тебе устрою…
Резко раздаются звуки хлопушек. В это же время музыка врубается на полную громкость. Кто-то сзади меня сдергивает мешок и освобождает запястья.
– Сюрпри-и-и-из! – недружным хором выкрикивают девчонки.
Часто моргаю.
Меня привезли в «Небеса». Это заведение я не способна перепутать с другим, потому что была тут тысячу раз. Когда-то владелец этого клуба купил мою картину, и взял ее за основу своего интерьера. Теперь в каждом уголке модного клуба есть частичка меня. И я лично принимала участие в создании интерьера.
– Ингрид! – я хмуро смотрю на нее, не обращая внимания на радостные лица девчонок. Тут и Марта с Нино, Уля, и еще пара – тройка моих старых знакомых.
И сама виновница торжества, ой, то есть, моего похищения, стоит прямо передо мной и самодовольно хлопает своими ладошками.
– Что?! – шлепает глазами она.
– Какого черта мне мешок на голову нацепили и в машину засунули?! Что это все такое, вообще?!
– Твой девичник… – часто моргает она. – А, кстати, да. Что это был за мешок?
– Это я у тебя хотела спросить! – я упираю руки в бока. – Ты зачем заказала мое похищение?!
– Похищение? – она невинно оглядывается по сторонам, будто ищет у остальных подтверждение, что ей не послышалось. – Но я не заказывала похищение. Я заказала твою доставку. Таинственную и очень деликатную. Мальчики наверное меня неправильно поняли…
О-о-о.
Я закрываю руками глаза.
– «Мальчики» наверное тебя неправильно поняли, потому что ты опять все напутала?! – рычу на нее, но уже без прежней агрессии. У Ингрид такое бывает, она слишком плохо знает язык, чтобы достоверно доносить информацию. Как-то раз Ингрид попросила рабочего в галерее убить картину, вместо того, чтобы попросить ее убрать. – Ладно, – вскидываю ладони вверх. – Черт! Нет, Ингрид! Не ладно! Я чуть в штаны не наложила, твою ж мать!
Девчонки хохочут, а Ингрид краснеет, закусывая губу.
– Ну ничего, – пищит она неестественным тоном. – Мы бы тут нашли во что тебя переодеть.
Мыслеобраз явно остался непонят.
Мы еще с секунду смотрим друг другу в глаза, а потом у меня тоже вырывается в хохот. Мне в руки всовывают бокал. Заставляют осушить прямо до дна. На шею вешают мишуру, а на голову цепляют ободок с мини – короной. Усаживают за столик рядом со сценой.
– Спешл фо ю, детка, – подмигивает мне Ингрид, плюхаясь рядом. И кивает на сцену. Подиум покрывается белым дымком.
– О, нет, – в отрицании верчу головой. –