Неправильная помощница. Любовь Попова
девушки завистливо вздыхают, кто-то сочувствует, а мужчины поздравляют меня, пожимая руки. В отделе кадров та же двоякая ситуация. И ни от кого нет искренней за меня радости. Наверное, надо было больше вливаться в коллектив…
После пробежки по отделам возвращаюсь к делам и только к вечеру, когда меня вызывает генеральный, иду к нему с отчетом.
В кабинет захожу с животным страхом, что он снова начнет на меня орать. Не очень-то я привыкла к крикам. Обычно меня все только хвалят.
Он сидит за своим творческим столом и доклеивает ту самую сломанную модель. Вот наверняка, чтобы меня пристыдить.
– Я все сделала. Назначила нужные встречи, даже смогла дозвониться до министра, – хотя для этого и пришлось выслушать рассказ о жизни его секретаря. – Так же назначила на завтра совещание, всех предупредила. И еще звонила Августина Соломина, сказала, что не может дозвониться до вас.
Он меня вообще слушает? И чего я тут распинаюсь.
– В общем, вот, тут все записано. Арсений Ярославович… Я все…
– У тебя синдром отличницы, – вдруг отрывается он от своего вертолета и поднимает глаза. Приковывая меня балетками к ковру. – Тебе обязательно нужно сделать все правильно, и в срок. Даже пообедать не сходишь. И ты ждешь похвалы.
Я поджимаю губы, потому что он прав. Я всегда была отличницей, умницей, меня все хвалили.
– Я просто пришла сказать, что все сделала.
– Нет, ты пришла за похвалой. А когда тебя не хвалят, начинаешь царапаться и кусаться. И именно поэтому ты не поднялась выше отдела конструирования. Тебе никогда бы не светил отдел разработок.
– Что? Почему?
– Потому что ничего не придумываешь, опасаясь провала. Делаешь только то, что тебе говорят, не проявляя никакой инициативы…
Я стою как пришибленная. Ну вот как двумя фразами можно втоптать человека в грязь. Становится обидно и больно, но вида не подаю.
– Если это все, я могу идти?
– Принесешь свои наработки. Посмотрю. Вдруг я не прав.
– Какие наработки? – говорю осторожно, чувствуя, как под ногами словно уходит.
Он поднимает брови.
– Ты же мне там чего-то говорила о мечте создать свой вертолет. У меня еще лет в десять все тетради были исписаны картинками вертолетов. И почти все они сейчас летают.
Я тоже рисовала, да. Пока не поступила, потому что учиться было настолько сложно, что времени почти не оставалось. Чтобы быть отличницей, мне приходилось зубрить ночами и днями, повторять снова и снова. А Распутин наверняка относится к той категории людей, которым достаточно прочитать пару раз, и они уже все знают наизусть.
– Мария Викторовна?
– У меня нет наработок.
– Я так и подумал. Можете быть свободны…В смысле, сейчас, а не совсем. Вы отличный секретарь, но вряд ли станете разработчиком.
– Могли бы и не стрелять, достаточно того, как вы забили меня ногами, – говорю почти тихо и поворачиваюсь, чтобы выйти за дверь.
Тут же хочется заплакать, ком в горле размером с теннисный мяч, но помню о камерах и иду