Вот теперь ты пожалеешь, Кулакова!. Маргарита Дюжева
Мне кажется, если бы я разрешил, Дина, не раздумывая, подошла и помяла бы меня – подергала бы за нос, похлопала по заднице, уши покрутила, или еще что-нибудь.
– Что-то не так? – снова попытался сделать серьезное лицо. Видать, в этот раз не очень получилось, потому что она только криво усмехнулась, не поверив в мою суровость. Надо потренировать дома перед зеркалом свирепую физиономию!
– Все так. Работаю, – закивала словно болванчик.
– Вот и работай!
– Я работаю.
– Вот и работай! – повторил раздраженно, в два шага преодолел переговорную и вышел в зал, к сотрудникам, а вслед донеслось.
– Вот и работаю!
Вот ведь…Кулакова!
Ладно, не долго тебе улыбаться осталось. Завтра приступим к воплощению коварных планов. Вот тогда-то ты запоешь совсем по-другому!
***
Он ушел, а я сидела, смотрела на закрывшуюся за ним дверь и в недоумении хлопала глазами. Вот это поворот! Лоханулась, так лоханулась.
Он, конечно, изменился, но не на столько чтобы его совершенно не узнать! Физиономия-то прежней осталась! Только…
Хм, кто бы мог подумать, что если Северного Оленя умыть, причесать, поморить голодом, то выйдет очень даже приличный персонаж. Я бы даже сказала симпатичный персонаж. М-да.
На всякий случай проверила молнию на джинсах, потрогала свои бока, смерила ляжки въедливым взглядом и пообещала себе, что с завтрашнего дня стану меньше есть. Я, вроде, на фигуру не жалуюсь, но тут, на фоне похорошевшего Тюленя, проснулись странные комплексы. Хотя, с чего бы? Можно подумать, мне не все равно, что он там обо мне подумает. Я работать сюда пришла. Точка.
В первый день я из кожи вон лезла, стараясь все выполнить на высшем уровне. Планировалось, что я сражу своего нового начальника своей работоспособностью, ответственностью, готовностью принимать нестандартные решения, но не вышло. Антон, как вышел из кабинета, так больше там и не появлялся, все свое время проведя с сотрудниками. Я только подглядывала в приоткрытую дверь, как он то с одним, то с другим общается, во все вникает, везде участвует.
Надо же какой въедливый. Все ему надо!
С коллегами Северный был просто само очарование. Улыбался, смеялся, и в глазах неподдельный интерес горел. О моем же скорбном существовании он, похоже, вообще забыл. И на мою старательность, в купе с работоспособностью ему было глубоко фиолетово.
Даже обидно стало. Трудишь тут изо всех сил, а кое-кому все равно!
Когда из зала донесся дружный смех, я вообще почувствовала себя глубоко несчастной и тоскливо посмотрела в сторону стопки бумаг, которая не хотела убывать несмотря, на мои старания.
Как-то все не так! Неправильно. Это он обычно на задней парте сидел и на столешнице рисовал, а я в первых рядах, нарасхват. А теперь он там зажигал, а я сидела в крохотной приемной, копошилась в бумажках, и никому нет до меня не было дела!
Где справедливость?
Мне тоже хотелось туда, к народу, примкнуть к всеобщему веселью, узнать по какому поводу смех. Вместо