Женюсь на дочери магната. Юлия Крынская
героини не осталось и следа.
– Кто вы? – семенит Соня за мной, подворачивая ноги на острых камнях.
– Спокойно, Маша, я Дубровский, – подхватываю её на руки.
Она совсем по-детски потёрла кулаками глаза:
– Не поможет тут Дубровский. Мне Кирпич теперь точно прохода не даст.
– Нормальные тут у вас нравы, – присвистнул я. – То есть ты знаешь, что он бандит, и идёшь с ним ночью гулять? Может, я зря раскидал твоих приятелей? Прервал любовный ритуал.
– Поставь меня, – в голосе её слышались металлические нотки.
– Пожалуйста. – Мы уже вышли выхожу из темноты на булыжную мостовую. – Ты же на меня смотрела? Зачем с другим ушла?
– На зло! – отвела Соня взгляд.
– Во как! Кому? – Неужели есть ещё соперники?
– Тебе! – карие глаза так и жгут.
[1] Калаш – автомат Калашникова.
Глава 11
Егор
Как только Фрол про Сочи сказал, я понял – судьба. Мне этим летом трижды снилась Соня. Молюсь за неё, но сердце неожиданно потянулось к местам, где мы были так счастливы. Хотел уже с Анной туда в отпуск поехать, но боялся расстроить её своими переживаниями. Жена чувствует меня, как никто другой.
– Егор, рассказывай дальше! – синие глаза Мэл блестят, как в лихорадке. Для девчонки моя история натуральный фильм ужасов. Жизни она и правда не видела.
– Дальше… Дальше я поцеловал Соню. – Кладу голову на подголовник и закрываю глаза.
Наша первая ночь с Соней за давностью лет не канула в Лету. Я всё помню, как будто это было вчера. Целовался с другими девчонками и, к стыду своему, спал с ними без любви. Но Сонин поцелуй… Так страждущие пьют воду из целебного источника. Жадно, ненасытно, до дрожи во всём теле.
Обнял я первый раз Соню, а она мне ладонями в грудь упирается, но не отталкивает. Вскоре кольцо её рук смыкается на моей шее.
– Я даже не знаю, как тебя зовут, Дубровский! – шепчет Соня, переведя дыхание.
С трудом нахожу силы оторваться от сладких, как кагор, губ.
– Егор, – выдыхаю я.
Признаюсь себе, что ничуть не лучше тех парней. Желание сделать Соню своей, зацеловать до одури этой ночью кружит голову. – Где ты живёшь? Пойдём, провожу тебя.
– Сейчас в лагере. У меня даже комната своя, – хвастается Соня. – Пригласила бы тебя на чай, но у нас на территорию даже мышь не проползёт.
– Так это полевая мышь, а я летучая, – смеюсь довольно.
Я и не мечтал, вот так, сходу, попить чаю с желанной малышкой, проговорить с ней до утра. Поэтому глубоко внутри ликую. Правда кольнула тогда мысль, что вряд ли я стану для Сони первым мужчиной. Она будто прочитала её.
– Приставать не будешь? – Соня по-прежнему обнимала меня за шею, а я сжимал тонкую, ничем не прикрытую девичью талию.
– Что ты, кроха! Солдат ребёнка не обидит!
– Я не ребёнок, – так умильно, как Соня, губы никто не умел надувать. – Мне скоро двадцать один.
– Тогда буду, – честно признаюсь я. – Если ты этого захочешь.
– Дай