Его последняя надежда. Лена Лорен
от Марининых вещей… От всего, что напоминает мне её, чтобы раз за разом не возвращаться к прошлому.
И что я сделал? Избавился практически от всего, однако самые значимые вещи я оставил.
"Но это всего лишь вещи. Всё, что по-настоящему дорого, должно храниться в вашей памяти", – твердил мне психолог. И он прав.
Надя выходит из ванной. На ней мокрые джинсы и футболка. Сгорбившись, она выключает в ванной комнате свет и подходит к входной двери, которую я заслоняю собой.
– Спасибо за всё, Максим, но я лучше пойду, – не отваживается глянуть на меня, а мне в который раз стыдно за себя и за свой безрассудный поступок.
– Куда ты собралась?
– Подальше от твоих истерик! – говорит она моими же словами и приставляет палец к горлу. – Они у меня уже вот где стоят! Дай пройти!
Глава 9. Максим
– Надь, слушай, извини… Просто.., – подбирая подходящие слова, сминаю в руках пижаму и протягиваю ей. – Переодевайся и постарайся успокоиться. Куда ты сейчас пойдёшь? Ночь же на дворе.
– А мне всё равно! Я тебе не кукла какая-нибудь, чтобы играть в переодевания, когда тебе заблагорассудится, – брезгливо глянув на вещи, она горделиво вздёргивает нос. – У меня уже развивается непереносимость тебя и твоих противоречивых мыслей, поэтому я лучше пойду.
– Непереносимость, значит? Хм… Ладно! – демонстративно вставляю ключ в замок, прокручиваю несколько раз, а затем прячу его в карман своих джинсов. – Уходи, но через дверь не получится. Высоты не боишься? Если нет, можешь выйти через окно.
Надя от такой наглости вспыхивает как зарево пожара, я деланно огибаю её, разуваюсь и прохожу в гостиную, оставив её стоять у двери наедине с разрастающимся остервенением. Не удивлюсь, если своей выходкой я сделал только хуже, и она сейчас учудит мне такой же скандал, от которого не так давно мне удалось сбежать.
Надя яростно дёргает за ручку двери, осматривает замок и что-то бормочет себе под нос. Явно проклятья в мою сторону, но проклятьями я сыт по горло. На них у меня с недавних пор выработался иммунитет.
– Зачем ты запер нас? – неистовствует, появившись в гостиной. Руки в бока, локти широко расставлены. – Что ты задумал?
– Ничего! Посижу здесь, пока ты не успокоишься, – отвечаю, развалившись на диване.
– Прошу заметить, я была спокойна! Это ты разорался на меня как базарная баба!
– Я был не прав, но я же извинился.
– Отличная отговорка! Только мне от таких твоих извинений ни холодно, ни жарко, знаешь ли, – сложив руки на груди, она валится в кресло. Красная, злая, недовольная. Сдувает непослушную курчавую прядь волос с лица.
Когда Надя злится, плотно поджав губы, то выглядит гораздо младше своего возраста. С запоздалым раскаянием вспоминаю, что даже не уточнил сколько ей на самом деле лет. Должно быть, она совсем ещё зелёная, но очень милая… когда молчит.
А вдруг она ещё несовершеннолетняя, а я силой удерживаю её в своей квартире?
Нет, вряд ли. У неё уже есть жених, да и работа в местном ДК маячит где-то на горизонте.
По