Притворись нашей мамой. Регина Янтарная
беру дочь на руки. – Пора домой.
Оборачиваюсь к няне, её лицо такое же сонное и измученное прогулкой.
Покорно кивает, и локоны падают на её милое личико. Непроизвольно улыбаюсь.
Падаем в машину, едем домой.
– Твою мать, – ругаюсь, на чём свет стоит. – Кажется, колесо пробило. – Останавливаю автомобиль, выхожу, чтобы оценить масштаб трагедии.
–Что? – интересуется Чайкина, выглядывая из окна.
– Заедем в гараж, здесь недалеко. Поменяю колесо, чтобы завтрашний день не начинать с ремонта.
– Хорошо.
Через десять минут подъезжаем к металлическому строению, похожему на домик.
Бросаю влюблённый взгляд на спящую дочь. Уснула в детском креслице, обнимая китайского плюшевого утёнка.
Захожу в гараж, включаю свет, вожусь с колёсами. Слышу, что уже не один. Шаги приближаются. Вскидываю голову, смотрю, как Злата крадётся ко мне, покачивая аккуратными бёдрами.
Перевожу взгляд на тонкие щиколотки. Нервно сглатываю.
Девушка не доходит до меня, резко останавливается у полок. Морщит носик, хмурит брови, протягивает руку к одной из коробок. Берёт её в руки, читает надпись. Переводит на меня изумлённый взгляд.
Хватает вторую коробку, изучает адресата.
– Не смей, – шиплю я. – Положи обратно!
Медленно подхожу к молодой женщине.
Хочу забрать коробку, но боюсь прикосновения наших пальцев.
Здесь так тепло и темно. Вся атмосфера настолько располагает к тактильности, что боюсь перейти красную линию.
Девушка бросает потемневший взгляд. Чувствую кожей, как она давит меня, осуждает.
– Как ты мог… – её губы дрожат.
***
– Как ты мог так поступить с собственной дочерью?
Наступаю на Злату, пытаюсь вырвать из её загребущих ручек коробку. Не получается.
Я безумно зол, что посторонний человек лезет ко мне под кожу. Давит на самое больное место, пытается разворошить рану. Еле сдерживаюсь, чтобы не причинить девчонке физический вред, вырывая посылку.
Злата так и пышет яростью.
– Почему ты не отдал Алёне посылки от матери? Сколько их здесь? Пятьдесят, сто? Это ты заставляешь её верить в то, что мама не любит. Ты манипулируешь дочерью, наказывая бывшую! Да как ты смеешь?
Хватаю Злату грубо за плечо.
– Выметайся отсюда, – рычу гневно.
Взгляд ведьмы темнеет. Она вздрагивает. Затем замирает, обдумывая тактику.
– Сегодня мой день! Ты заставил меня кататься на карусели, взамен обещал день, когда буду рулить я. Верно?
– Мы так не договаривались…
– Именно так! Выбираю сегодняшний день! Ты отдашь дочери все посылки! – кричит она, почти срываясь на хрип. Кидает на меня уничижительный взгляд.
Чем дольше смотрю на женщину, тем глубиннее понимаю, насколько сильно её хочу. Ведьма в гневе ещё охренительнее, чем в шкуре покладистой овечки.
Медленно прихожу в себя. Разглядывание вздымающейся пышной груди оппонента, запах исходящий от него, приводят меня в чувства. Правда, не